Как же он ненавидел Мухино. Один вид мрачного полуразрушенного городка нагонял тоску на любого человека, который каким-либо образом попадал в эту клоаку. Если можно было бы представить любой город России, после того как на него упала водородная бомба, то он стал бы похож на Мухино. Городок был довольно большим, 80 процентов его площади занимали маленькие деревенские домики, а в середине находилось несколько семиэтажных домов, в одном из которых жил Саша. Возле домов стоял маленький магазин, в котором постоянно текла крыша, и продавались только хлеб и водка. Магазин пользовался невероятной популярностью у населения, и многие, в числе которых был и Сашин отчим, появлялись там чаще, чем у себя дома. Напротив магазина стояла больница. Больница выглядела так, что больные не решались туда заходить. Впрочем, заходить туда было бесполезно, потому что из врачей там были только терапевт, акушер, патологоанатом и 2 старые медсестры, каждой из которых было больше 80 лет. Раньше там ещё работал кардиолог, но 2 года назад умер от инфаркта, и нового мученика на его места не нашлось. Несмотря на это врачи чувствовали себя как нельзя лучше, потому что посетителей было мало, а если кто-то решался зайти, то обязательно несли бутылку водки, купленной в соседнем магазине. Возле больницы всегда стояли 2 одиноких полицейских и мрачным взором оглядывали улицу. Ещё одной достопримечательностью посёлка была река, в которой никто не купался и рыбы там не водилось, а обитали там только пиявки, а в прошлом году там утопился один из жителей деревне, что несказанно обрадовало полицейских и патологоанатома. Школа, в которой предстояло учиться Саше находилась на окраине города. С одной стороны окна лицея выглядывали на заброшенный дом, а с другой стороны на лес, который выглядел так, как будто в нём произошло что-то страшное. За лесом, в 20-и километрах от городка находилась психиатрическая клиника, которая являлась любимым предметом обсуждения всех мухинских старух. Про неё рассказывали страшные вещи, и понять, что же было правдой, было нельзя. Но самым значимым местом был дом деда Ираклия, потомственного колдуна который лечил разными обрядами, волшебными травами, выращенными на своих грядках, которые до ужаса напоминали листья томатов, кабачков и других сельскохозяйственных растений, и пиявками, выловленными из той же реки, где в прошлом году утопился один из жителей деревни. Причём после трагедии дед Ираклий заявил, что пиявки прокляты и ему надо снять с них проклятие, поэтому цены на все услуги резко возросли. Вот тут Саше и предстояло провести целый год и сдать экзамены.
Саша вздохнул и пошёл к дому. Он вошёл в подъезд. В подъезде всегда было сыро и пахло чем-то затхлым. Света никогда не было. Усугубляло ситуацию обилие крыс, которые постоянно пищали, а иногда прыгали на ноги, что было чрезвычайно неприятно, но другого способа попасть в квартиру у жильцов не было. Саша поднялся по лестнице на 7 этаж. В коридоре меня встретила Назарина Израилевна.
Она была нашей соседкой, именно у неё в квартире Саша скрывался от пьяных драк отчима, у неё проводил большую часть свободного времени. Она любила Сашу и понимала, что он достоин, что его место не в этой дыре. Она сама переехала сюда 5 лет назад, а до этого почти 50 лет жила в Ростове-на-Дону.
Родилась она в Смоленске, но, когда ей было 2 года её родители погибли во время бомбардировки, после войны маленькую Настю удочерила еврейская семья, и Анастасия Ивановна Песчанская превратилась в Назарину Израилевну Кудельман. В 23 она вышла замуж и переехала в Ростов. После смерти мужа она стала жертвой чёрных риелторов и из 3-ёхкомнатной квартире в одном из самых крупных городов России переехала в Мухино.
-Сашенька, здравствуй, ну как школа, как одноклассники?
-Нормально.
-Ну, хорошо. Только ты сейчас домой не ходи. Там этот пьяный.
-Он всегда пьяный.
Саша подошёл к своей квартире и открыл дверь. Он жутко не хотелось туда идти, но ему не хотелось оставлять мать одну. Она ненавидела своего мужа, но эта ненависть была где-то глубоко в её душе и её полностью перекрывали какие-то странные мышления, о том, что он муж, глава семьи и т.д.. Как и многие женщины России она не хотела разводиться только потому, что боялась сама остаться без мужа, а ребёнка оставить без отца, хотя лучше быть сиротой и воспитываться в детдоме, чем иметь отца, хоть чуть-чуть похожего на эту мразь. А самое страшное, что, когда Саша начинал говорить об этом матери, она, как будто забыв о том, как он издевался над ней, начинала заступаться за него, и говорить, что Саша не имел права так про него говорить. А право то он имел.