Пятьдесят два года странствовал Василий по Болгарии и Востоку и пятнадцать лет как находился во главе секты, когда был сожжен (ок. 1110). Ересь однакож не была искоренена вместе с его смертию; не только в Константинополе, но и в Болгарии она продолжала существовать. В Синодике записаны имена некоторых богумилов, которых отношу ко времени Василия врача. Александр Ковач, Афигий и Моисей богумил, за ними Дедец Средеческий, Лука и Манделей Радобольские преданы были в начале XIII в. проклятию терновским собором на богумилов.
Опровержение богумильской ереси (Евфимия Зигабена)
Βὸγ на языке болгарском значит: Бог (Θεὸς), μὶλουι – сжалься, помилуй (ἐλέησον); следовательно Богумил (Βογομὶλος), сообразно с понятием исповедников этой секты, должно значить: снискивающий милость Божию.
Богумильская ересь образовалась не слишком задолго до нашего времени; она отрасль ереси Массилианцев и потому сходствует во многом с их учением; должно однако сказать, что богумильская ересь к заблуждениям своих родоначальников прибавила немало других заблуждений своего собственного изобретения и тем увеличила заразу между христианами. Основания этого учения только ныне, в царствование богоправимого императора нашего Алексия, вполне исследованы и обнаружены, после того как глава этой ереси был уловлен дивным и необычайным искусством, к которому прибегнул царь для надлежащего обличения этого ересиарха. Имя ему было Василий; по ремеслу был он врач. Это был человек в высшей степени пагубный. Духовная зараза распространялась около него неудержимо. Сам он весь был ею проникнут, весь преисполнен был порчи, и потому-то всякая скверна нашла в нем столь энергическое орудие. Император пригласил к себе этого нечестивца, принял его с необыкновенным почетом, удостоил седалища в своем присутствии, обворожил его ласковыми речами своими и кротким обращением, и, одним словом, употребил все обаяние своего милостивого царственного с ним разговора, – после чего, приняв с величайшим искусством роль ученика его, без особого уже труда довершил свой обман относительно обманувшего многих на вечную погибель и, прозорливостью своего ума, при свойственных ему особенных от природы дарованиях, извлек, наконец, наружу все злонравие, которое затаено было в этом гнилом и окаянном старике, ничего в нем не оставив неразузнанным и неисследованным. Действительно, император, чудным искусством драматических своих действий, извлек из темной души этого животного, как бы из некоего логовища хищных зверей, целую бездну разнородных и разновидных чудовищ, в ней гнездившихся, которыми можно назвать все его нечистые, ядовитые и многообразные верования. Победив, таким образом, силою высшего ума своего и отличных природных дарований, этого лукавого старика, давшего волю своим ветхим бредням, это древнее зло (παλαιὸν κακὸν), император повелел нам предать все это письму и обличить торжественно все презренные таинства сказанной ереси.