— Я — сестра Джоан. Я знаю историю о Пустых Женщинах. Все мы знаем. Мы — Верные Сёстры Святого Бафомета и грех — наше занятие. — Она коротко улыбнулась и я понял, что это, должно быть, шутка. — Вам лучше войти, мистер Грант. И мы продолжим обсуждать этот вопрос. Должна пояснить, никого из нас известность не интересует вообще.
Я уверил её, что история будет о Пустых Женщинах, а не о сёстрах и она отступила, позволив мне войти. Она очень тщательно закрыла и заперла дверь, а затем повела меня через череду тесных комнат, в конце концов открывшихся в большой зал. Через множество высоких узких окон внутрь падал солнечный свет, но, тем не менее, мне казалось, что в комнате многовато теней. При всей своей величине, зал ощущался… изолированным, отрезанным, не частью мира. Очень уединённое и очень безопасное место. В середине комнаты стоял длинный деревянный стол, а за ним сидело великое множество монахинь в полном облачении. Все они смотрели на меня, с холодными глазами и сурово поджатыми губами. Ни одна из них не встала меня поприветствовать.
Сестра Джоан пояснила, кто я и почему здесь нахожусь, но ни одна из сестёр даже не кивнула мне. Сестра Джоан выдвинула для меня стул во главе стола и я уселся. Такое количество пристальных глаз могло и напугать кого-то другого. Я просто вежливо улыбнулся им в ответ, пока сестра Джоан садилась рядом со мной.
Затем она продолжила расспрашивать меня о Пустых Женщинах, атакуя меня вопросами, вытягивая всё, что я знал. Она не сомневалась и не поправляла ничего из сказанного мной. У меня возникло впечатление, что она сверяла то, что я обнаружил, с тем, что она уже знала. Остальные монахини оставались совершенно безмолвными, ни на миг не отводя от меня глаз.
Этот огромный открытый зал всё больше и больше внушал мне тревогу. Он был очень чистым, ничего неуместного, но он был просто… безликим. Монахини обитали здесь двадцать лет и даже больше, но они не наложили отпечатка на своё окружение. Никаких религиозных картин или текстов на стенах, даже ни единого распятия. Вероятно, это действительно суровый орден.
В порядке самозащиты я прервал расспросы сестры Джоан, задав некоторые из моих собственных, включая отсутствие выставленных религиозных предметов. Сестра Джоан сжато улыбнулась.
— Наш орден не верит в идолопоклонство или нужду в религиозных атрибутах. Наша вера чиста, без отвлекающих факторов. Пусть мир идёт своим собственным путём, а мы пойдём своим.
— Я рассказал вам всё, что знаю, — заверил я. — Теперь ваша очередь. Что вы можете рассказать мне о Пустых Женщинах? И почему вы так этим интересуетесь? Я думал, что Пустые Женщины не выносили религиозных людей и наоборот.
— Всё дело в вере, — сказала сестра Джоан. — Которой так не хватает в нынешние времена. Легенда о Пустых Женщинах стара… Они существовали вместе с цивилизацией, под многими именами. Прежде, чем этот город стал городом, тут были Пустые Женщины, охотящиеся на мужчин. Прежде, чем здесь появились люди, тут были Пустые Женщины. Они научились походить на людей, чтобы лучше охотиться на них. Возможно, теперь они научились походить на что-то другое. Трудно быть в чём-либо уверенным там, где дело касается Пустых Женщин. Они очень скрытны. Им пришлось стать такими, чтобы суметь так долго выжить. Церковь много раз пыталась искоренить их.
— Какая церковь? — спросил я.
— Все они, мистер Грант! Возможно, потому, что только истинно верующие могут видеть сквозь иллюзии, скрывающие Пустых Женщин от глаз мира. Это война, мистер Грант. Не заблуждайтесь. Нет никакого прощения тварям, которые охотятся на мужчин.
— Вы явно накопили много информации во время ваших исследований, — осторожно сказал я. — Можно ли мне увидеть, что вы обнаружили?
Сестра Джоан уже качала головой, раньше, чем я закончил говорить. — Нет, мистер Грант, это невозможно.
— Могу я спросить, почему? Моя история в любом случае не будет цитировать вас или упоминать Сестёр, если это вас беспокоит.
— Информация — это оружие, мистер Грант. И, как я сказала, идёт война. Бдительнее всего мы стережём то, что может действительно потребоваться.