– Мы – да, а вот ты, Дивайд, по всей видимости, пока ещё нет.
– А почему я должен вам верить? Почему обязан согласиться даже с такими вескими доводами, которые лежат у меня прямо перед глазами? Почему!
Последнее слово было криком далеко не вопросительным, а именно восклицательным. Дивайд обращался уже не к Рейну, не к Эбенхарту, и даже не к себе самому. Он говорил в никуда, надеясь, что кто-то или что-то его услышит и поможет ему разобраться. В голове рыцаря перемешалось слишком многое, и оно не находило своего места. Мысли сталкивались одна с другой, но отказывались соединяться. Он бы всё отдал, лишь бы найти решение, как ему правильно поступать, как воспринять всё сказанное этими двумя; в конце концов, как дальше жить. Ещё никогда Дивайд не испытывал столь пугающую неопределённость. Ему всегда казалось, что он слабо подвержен вещам, способным выбить его из колеи, однако сейчас, в эту самую минуту, наследник Дивайнов потерялся, не зная, как быть.
Но когда вопрос возникает относительно не чего-то малого и незначительного, а проблемы глобального масштаба, волей-неволей, но приходит осознание того, как и что нужно делать: как поступать, думать и действовать.
Дивайд поднял голову и посмотрел на деливших с ним вагон людей. Он не знал, почему, но в какой-то момент понял, что доверяет им. На миг у него получилось даже позабыть о всех тех фактах, которые они приводили. Он поверил им так, словно ему ничего и не рассказали, и вера эта, к его удивлению, была сильнее, чем всё когда-либо им испытанное.
Дело в том, что, когда каждый относится друг к другу с недоверием, сомнением и опаской – это вполне нормально, но только если опасность представляет лишь человек. Глупо, конечно, думать, что люди могут быть абсолютно мирными, однако хоть немного, но они всё же способны стать таковыми.
Когда Бог создал первых людей, их численность была невелика. Тогда каждый оберегал друг друга так, будто от этого зависела их собственная жизнь. Человек понимал, что в этом мире ему придётся противостоять куда бо́льшим силам, нежели он сам. Многое ещё было не покорено, многое представлялось тайной и, разумеется, чем-то опасным. Люди действовали сплочённо, и чувство близости к каждому выходило далеко за рамки родственных связей. Все были объединены одной единственной целью – выжить и победить этот мир. Со временем людей становилось всё больше, мир – изученным, а тайны – разведанными. Надобность в былой близости постепенно исчезала, отчего человек стал самостоятельно придумывать себе препятствия. Он начал красть, убивать, насиловать: делать всё то, чтобы не самому найти радость в содеянном, но, чтобы все остальные обнаружили, что у них новый противник, ибо закон – это искусственно созданный орган, пытающийся поддерживать организм, который больше не видит необходимости в своём существовании, а с появлением проблем, посеянных самими же людьми, человечество как бы преобразилось. Оно почувствовало, как кровь снова циркулирует по её огромному и необозримому телу, оно увидело цель, ради которой ещё стоит жить, и бросило все силы на то, чтобы победить то, что само же и воздвигло. Теперь же перед человеком встал новый противник, и старыми методами бороться с ним уже не получится. Нельзя, чтобы каждый действовал обособленно, не надо искать героев, на которых возложат бремя нести справедливость.
Когда появляется настоящий, уже не выдуманный самим человеком, враг, нужно действовать сообща, и даже не потому, что это необходимо, а потому, что иначе просто нельзя. Чувство близости к каждому, кто сохранил в себе человечность, само даст о себе знать. Никто не будет себя спрашивать, а правильно ли я поступаю, если доверюсь этим людям? Чувство родства со всеми станет той же необходимостью, можно даже сказать потребностью, как питание и сон. Понятие, как личное пространство, исчезнет, равно как и защита своей индивидуальности. Личные принципы отойдут на периферию, а на первый план выйдет общее для каждого – это победить то, что угрожает всему человечеству, как некогда ту же угрозу несло и незнание мира.
Люди покорили мир и одолели первого врага. Люди укротили преступность и заточили её представителей в тюрьмах, таким образом одержав вторую победу. Сейчас же перед человеком появился новый враг, и одержать над ним верх можно лишь тем же способом, что и с природой – покорением и объединяющим всех и каждого осознанием, кто их противник и насколько он силён.
Троица в вагоне почувствовала этот объединяющий всех и каждого дух. Между ними образовалась связь, разорвать которую уже было нельзя. Когда Рейн и Эбенхарт посмотрели на Дивайда, они тут же поняли, что он не просто рыцарь, не полукровка и даже не тот, кого им приходилось вразумить. Все эти вещи также позабылись. Осталось лишь осознание, что, по какой-то причине, им нужно, чтобы Дивайд их понял. Будто бы от него, как и от них, зависело куда большее, нежели то, о чём они рассказывали.