Я со стоном агонии упал на колени рядом с ней, а Магнар со вздохом сожаления запустил пальцы в ее волосы.
— Как скоро она исцелится? — он умоляюще спросил меня.
Я осторожно перевернул Валентину, чтобы осмотреть ее затылок. Чистая выходная рана вырвала кусок ее божественных волос. Но это было хорошо. Нам не нужно было выковыривать пулю. Оставалось только подождать, пока она найдет в себе достаточно сил для исцеления.
— Она устала, — прошептал я. — Ей нужна кровь.
Магнар выхватил свой меч из-за спины, полоснул им по руке, распорол рукав и разорвав плоть. Он гордо поднял голову, прикладывая рану к губам Валентины, и я возненавидел себя за то, что не могу принести ей такую жертву.
Запах его крови взывал ко мне, как молитва, и я закрыл глаза, ожидая, когда Валентина насытится. Когда я убедился, что она проглотила достаточно крови, я умоляюще посмотрел на Магнара. — Брат, я отчаянно нуждаюсь в крови.
Он натянуто кивнул, протягивая руку, и я припал к ране, жадно напиваясь из него. Вкус его крови пробудил во мне свирепый голод, ее восхитительная сладость прокатилась по моему языку и завладела моими чувствами.
Когда Магнар решил, что с меня хватит, он откинул мою голову назад, чтобы вытащить мои клыки из своей кожи.
Он поднял Валентину, опустился под нее и положил ее голову себе на колени.
Я держал ее за руку, оставаясь перед ней на коленях, как никчемный пес, которым я и был.
— Мы подвели ее, — выдавил я, глядя на Магнара.
— Мы должны все исправить, — сказал он с тяжелым выражением в глазах.
— Она может избивать меня несколько дней, морить голодом, разрывать на части и оставить мое бесполезное тело жариться на солнце, — сказал я, прижимаясь лбом к ее руке.
— Мы предложим ей все, что ей нужно, чтобы утолить ее гнев на нас, — согласился Магнар. — Я бы умер тысячью смертей только за то, чтобы снова увидеть ее улыбку.
— Я бы умер десятью тысячами смертей, — возразил я, сжимая ее безжизненные пальцы.
Магнар раздраженно хмыкнул, но больше ничего не сказал.
Мы молча ждали, пока двигатель самолета гудел вокруг нас, и мир, казалось, становился все темнее без Валентины.
В конце концов, она пошевелилась, и я вытер кровь с зажившей кожи у нее на лбу. Она тяжело заморгала, и я погрузился в темные глубины ее взгляда.
Ее губы приподнялись в надежде. — Близняшки? — Умоляюще спросила она, и я чуть не расплакался от того, как сильно не хотел открывать ей правду.
— Все еще живы, — выдохнул Магнар. — Мы так глубоко сожалеем, ты не можешь даже… — Валентина повернулась и ударила его так сильно, что его голова мотнулась набок.
Она вскочила с его колен и нанесла резкий удар мне в бок. Я упал на спину, сцепив руки и глядя на нее. — Делай с нами все, что хочешь. Мы должны быть наказаны.
Она посмотрела между нами, приподняв верхнюю губу, затем отвернулась к ряду окон. — Я даже не могу смотреть на вас обоих прямо сейчас, как вы могли меня так подвести?
Я подполз вперед, взял ее за ноги и прижал их к своей груди. — Пожалуйста, любовь моя, делай с нами все, что захочешь, чтобы утолить свой гнев.
Она оттолкнула меня от себя, отошла и открыла шкафчик в передней части гостиной самолета. Она взяла бутылку портвейна, вынула пробку и выпила содержимое, как измученный жаждой дикий кабан, плещущийся в пруду. Она швырнула пустую бутылку обратно в шкафчик, затем повернулась к нам с яростным взглядом.
— Положи его на спину, — приказала она Магнару, и он бросился ко мне, заставляя меня опуститься на ковер. Я лег добровольно, замерев, ожидая, что Валентина причинит мне боль. Я нуждался в ней. Я хотел, чтобы ее ногти разорвали мою кожу и впились в это тело, которое так глубоко подвело ее.
— Расстегни его рубашку, — скомандовала Валентина, и Магнар разорвал ее, открыв ей мою обнаженную грудь.
Она хищно улыбнулась, глядя на меня сверху вниз, а затем уперлась своим острым каблуком мне в живот. Она надавила, и я подавил рев, когда каблук ее туфли врезался в мою кожу. Она шагнула вперед, перенося свой вес на другой каблук, так что и он врезался в меня. Магнар удерживал меня на месте, но в этом не было необходимости. Я бы не пошевелился, даже если она планировала вырвать мне сердце. Оно все равно принадлежало ей, так что она могла делать с ним все, что ей заблагорассудится.
Она продолжала двигаться вверх по моему телу, всем своим весом давя на меня, в то время как ее каблуки жалили меня снова и снова. Добравшись до моей груди, она прижала носок туфли к моему лицу и заставила мою голову наклониться вбок, перенеся на нее свой вес.