Последнее время он все меньше с ними общался и стало быть, готовил какой-нибудь ритуал. Но его вовремя успели остановить. Дарон Богот раскрыл Удо глаза. Спас их всех. Истинный воин.
Удо увидел, как Эхот побежал на Горро мечом, затем услышал крики, и появились три существа. Когда он вернул свой взгляд на Горро, то увидел, как он стоял неподвижно и смотрел на огонь, а перед его ногами лежал Эхот полностью в крови. Крики яростной толпы превратились в истошные вопли страха и агонии.
«Сжечь»-прошептал Горро.
И то, что Удо увидел дальше, было за гранью его понимания.
Этого не могло существовать.
* * *
Олени перестали петь и их тела изменились. Огромные рога загорелись оранжевым огнём, как раскалённое железо. Глаза поползли вверх: по длине морды до ноздрей, раскрылись новые пар глаз неподдающиеся счету. Аккуратный рот начал расширяться в страшную улыбку, превращаясь в ужасную пасть, достигающую до середины шеи. Копыт стало шесть; задние четыре стали ногами, передние превратились в когтистые лапы.
Оленихи прижались к земле, приобретая больше волчье телосложение: передние копыта начали удлиняться, пока не превратились в когти…
Один солдат побежал с мечом и закричал:
— Да Светит истина! — замахнулся он на олениху.
Меч тут же застрял, как в камне, затем раздробился на мелкие кусочки. Части меча продвигались по «телу» монстра отдавая блеском от огня, направились вверх, образуя пасть и зубы: острые и смертоносные из осколков металла. Солдат пытался выдернуть оттуда руку, но «дым» держал его запястье и рукоять клинка.
Истошные крики раздались по всей деревне. Клыкастая пасть из осколков клинка откусила голову солдату, которая прошла брюхо насквозь, и покатилась по земле. Второе чудище с рогами начало высасывать огонь из костра: огни из всех факелов притянулся к монстру. Воцарилась полная темнота и лишь яркие существа освещали трупы и куски откушенных конечностей.
Огромный столб огня вырвался из оленя и освятил всю деревню. Звук бушующего пожара перекрыл все остальные звуки, все крики. Олениха наступила на доспехи мёртвого солдата и начал вытягивать металл из доспехов, кольчуги. Они превратились в когти, клыки и шипы. Олени закричали, как если бы это были люди, смеющийся в диком возбуждении. И пустились в толпу.
* * *
Говр бежал изо всех сил. Он ещё издалека увидел, как клубится дым из деревни и старался не поддаваться панике.
«Вполне возможно, сгорели один-два сарая».
Но он понимал, что просто утешает себя. Дыма было слишком много; чёрный и густой.
То, что Говр увидел, было невообразимо. Прямо перед выходом из деревни стояло большое пепелище, похожее на чёрную ёлку. Даже для сурового Говра это было слишком: десятки истерзанных трупов. Среди них он заметил деревенского плотника, мясника и казначея. А также были их жены и, возможно, как ему показалось, дети. Многочисленные оторванные конечности раскиданы во все стороны.
— Как такое возможно…. Как… Магна…
В грязи, свернувшись в клубок, лежал старый сумасшедший дед Бродерик. Из всех трупов, разорванных на куски, выжил только он. В крови. В грязи; живой.
Говра привлекло тело, которое лежало прямо у подножия «ёлки», он медленно подошёл.
Мужчина узнал одежду на нём, знал эти волосы на затылке. Мальчик лежал лицом вниз, и Говр медленно опустился на одно колено, неспешно перевернув ребёнка. Во рту у этого взрослого, сдержанного и сильного человека пересохло.
Это был Горро.
Но это совсем не тот мальчик, как пару дней назад. Всё лицо было изуродовано, у него не было губ,а щёки обгорели. Кисти рук как будто держались на костях, окрасившись в чёрный, угольный цвет.
— Эй, ты? Что здесь стряслось! — Говр от неожиданности даже не поверил.
И немного обрадовался, когда, обернувшись, увидел живого человека. Это был солдат, кажется, тоже прискакавший на дым. Следом примчались ещё пятеро конных. Тут солдат увидел мальчика, и глаза его расширились.
— Быстро отойди от него! — сказал он, достав меч из ножен.
— Ты знаешь этого Его? Отвечай! Что ради Магны здесь случилось⁈
Говр не мог ничего сказать. В голове была одна мысль, которую он всегда говорил сыну.
«Защищать семью любой ценой».
— Сын… — едва слышно сказал он.
— Что? — взревел солдат. Говр тяжело дышал. «Защитить семью».
— Это сын, — снова сказал он, — Это сын плотника. —повторил Говр.
— Ядра! Выруби его!
Говр увидел, как солдат подошёл к сыну и взял его за грудь. Мальчик отчаянно, почти бессильно, поднял руку, чтобы защититься. Но солдат ударил прямо в лицо тяжёлым кулаком. Горро просто повис на руках, как тряпка. Говр закрыл глаза и отвернулся.
«Этот звук. Удара».
— Эй! У него есть семья? Кто родные?
— Нет. Уже нет, — тяжело дыша, сказал Говр. — Вон труп плотника. Вся семья погибла.
— Славно! А то очищать надо всё древо, чтобы такие вот не рождались.
— Эфреметы, — плюнул он с явным отвращением. — Найдите командира! Кто остался из старших по званию?
* * *
Дедушка Боренгур сидел на крыльце. Почему то, вся семья задержалась. Глаза уже были ни к черту. Да и слух тоже, но кажись впереди идут его красавицы.
«Наконец-то. Жрать охота. Сейчас и горячего чайку… Ммм…» Когда они подошли ближе, он их окликнул.
— Ну что мои красавицы? Хорошо поторговались? Все купили?
Он услышал то ли крик, то ли смех, то ли… что происходит? Дочь и внучка просто кинулись домой, даже не поздоровавшись. Дедушка заволновался. Тяжело встал и зашел за ними внутрь.
— Что это с вами?
Мать и дочь сидели просто обнявшись. Дедушка начал нервничать. В этом старом и дряхлом теле снова загорелась сила.
Когда Говр прискакал домой, то не знал вообще, что делать. Что сказать? Из дома послушался грохот. Неужто солдаты? Он вбежал в дом и увидел, как отец разбросал всю Мебель. Сгорбившись, он нависал над женщинами.
— Отец…
— Где мой внук!!! —зарычал дедушка Боренгур, брызгая слюной. Его слабые глаза, над обвисшими горели яростью. Говр молчал. Дедушка схватил стул и кинул о стену разломав на куски.
— Где мой ВНУК!!! —ещё громче стал кричать он и Говр видел, как из орта отца течёт слюна, как его губы приоткрыты в оскале, обнажая немногочисленные зубы, руки и пальцы дрожат в напряжении, готовые беспощадно разорвать всё на своем пути.
— ГДЕЕЕЕ ОООН!!!
Конец первого Тома.
Посланник и собака
Он бежал от мальчишек уже неизвестно сколько раз. Считать особо не умел, да и надобности в этом не было. Это просто бродячая собака. Дети уже не могли поймать его, как раньше. С годами мальчики стали старше, быстрее и выносливее. Порой брали эти твёрдые предметы и кидали в него. Но он тоже стал больше. Больше и быстрей. И выносливей. Пёс без труда добежал до края деревни. Уставший, тяжело дыша, он высунул язык выдыхая большие сгустки пара. Усталость и пар. Эти слова его тоже не интересовали и степень их разницы. Главное — еда.
Еще кое-что волновало больше, чем кости. Заставляло хвост жить своей жизнью. Одинокий и грязный пес смотрел на огни дома. Хоть и не все было видно, но в воздухе смешались запах мяса, костей и тепла. Чувствовал, как открылась дверь и какофония ароматов усилилось в несколько раз. Другая собака у дома получила свой деликатес. Хозяин погладил свою собаку и дал ему эти шикарные косточки с мясом. Очень было похоже на курицу. Собака легла и положила голову на лапы. Но больше всего, не смотря на голод, пёс хотел быть частью стаи. Бродячая собака без имени и даже самому себе неизвестной породы. Не видевшей своего отражения никогда и нигде, не сознающей особо себя и все свои шрамы на теле. Оторванные кровавые клочки шерсти и откушенное ухо. Боль стала такой привычной на всем теле, что собака думала, что это нормально. Какого это, когда тебя гладят. Когда ты знаешь и уверен в том, что раз в день или может через день, но ты обязательно получишь еды. И хозяин тебя погладит. И хозяйка. Главное, чтобы дети были не такими к каким привык пёс. Бродячая собака была готова защищать всю семью, свою стаю. За то чтобы никто его не гонял и не кидал эти круглые твердые больные предметы.