Какая-то чертовщина с бубенцами! Как вас угораздило связаться с профессионалкой, да к тому же поэтессой?
— Она помогала мне в одном исследовательском проекте.
— Исследовательском! Что вы там исследовали, стихотворные ритмы совокупления с поэтессами?
— Ничего настолько интересного. В общих чертах, я работал над одной идеей, которая имела целью полную ликвидацию ее категории.
— С ее помощью?
— Она не догадывалась о скрытой социальной направленности работы. Я начал с того, что помогал ей писать поэму о Фэрвезере, но когда обнаружилось, что биография Фэрвезера находится в списке запрещенной литературы, мы оставили это дело. Я убедил ее помочь мне создать электронного Шекспира.
— Не трудно представить, каким образом вы ее убеждали… Что ж, я приветствую ликвидацию нефункциональных категорий, но не присвоили ли вы себе привилегии, которые не принадлежат вам по праву? Мы, в нашем департаменте, решаем, какие категории ликвидировать или создавать.
— Вы правы, сэр. Но вы оперируете на уровне завершенных проектов. Разработка этой идеи находилась лишь на предварительной стадии. — Халдейн хлопнул кулаком по своей левой ладони. — Брандт, может быть, вы думаете, что я носился с несбыточной мечтой обрести знатность и не представил бы вам идею, пока не продемонстрировал программу, однако я знаю, что вы бы приняли идею. Черт возьми, нажим Департамента Образования раздавил бы вас, если бы вы ее отвергли Она прошла бы по каналам, и я обронил бы словечко неофициально.
— Возможно, мы приняли бы ее, — согласился Брандт. — В моем списке штук пять таких категорий, и поэзия — одна из них.
Он задумчиво потер шею, и Халдейн дал ему время собраться с мыслями. Внезапно он положил обе руки ладонями на стол и наклонился к Халдейну.
— Вношу предложение, Халдейн. Я — старшина присяжных. Теоретически, у меня административная работа, но если посмотреть на вещи с холодным рассудком, я имею огромный вес. Предлагаю вам сделку, прямо здесь, за столом. Послезавтра вы будете в штате рабочих и, следовательно, не сможете свидетельствовать против меня, так что я говорю, не боясь навредить себе. Понимаете меня?
Халдейн кивнул.
— Я готов порекомендовать судье дать вам наивысшую степень снисхождения. Это означает, что вы выбираете любую работу, какую пожелаете, без подключения к ней профессионалов. При наличии такого проекта, как ваш, это значит, что вы сможете продолжать работу над ним. Как привилегированному пролу, вам будут предоставлены рабочие возможности и необходимые материалы.
— В чем же хитринка этой уловки? — Халдейн подогнал свой язык под удивительно прямолинейный язык социолога.
— Уловка вот в чем: вы сможете продолжать работу по вашему проекту, обеспечивая ее результативность и для сопоставимого проекта по моему выбору.
Халдейн насторожился. В открытой и простой манере речи Брандта изменений не произошло, но пальцы, волнообразно задвигавшиеся по крышке стола, отражали его внутреннее напряжение.
Халдейн медленно проговорил:
— Что такое этот сопоставимый проект?
— Ликвидация Департамента Математики.
— Это мой департамент!
— Поправка. Он был вашим.
Силясь не потерять контроль над выражением своего лица, Халдейн спросил:
— Вы думаете, я мог бы с этим справиться?
— Декан Брак сказал мне, что вы были у него самым лучшим теоретиком. Если вы можете сделать это в литературе, в математике будет справиться проще. У нас есть компьютеры, которые могут решать любые математические проблемы, интересующие нас, но нам нужна транслирующая машина, которая преобразовывала бы словесные указания в математические понятия.
Халдейна передернуло от этой идеи, но инстинкты говорили ему, что Брандт не лукавит. Кибернетический транслятор построить можно. Но почему предложение исходит от Брандта? Математики наверняка думали об этом прежде.
И ничего не сделали!
— Черт возьми, я мог бы сделать такую машину одной левой, но зачем ликвидировать департамент? Он так далек от вас.
— Грейстон подталкивает к снятию запрета на космические разведывательные полеты. Если бы пришлось открыть космос, общество стало бы динамичным, растущим, взрывоопасным. Социальным ценностям был бы нанесен урон научными разработками. Мы должны оградить себя от такой возможности.
Выходит, Халдейн был не одинок в своей мечте возродить дух человека. Громадные силы вступили в противоборство в высших правительственных кругах, и ему предлагали присоединиться к худшей стороне.