— Что сталось с армией?
— Была разгромлена! Отец Фэрвезера дознался и донес в полицию. Они ждали, пока он начнет. Восставшие на неделю захватили Москву, взорвали несколько энергетических станций в Америке, разграбили Буэнос-Айрес, но со всем этим было покончено в считанные дни.
— От этого осталась только одна хорошая вещь. Личность Фэрвезера, до того, как его увезли на Тартар, была подвергнута анализу, так что государство всегда под охраной, поскольку каждый… кроме то есть меня.
Голос судебного пристава оборвал размышления Халдейна:
— Поднимется ли ответчик?
Халдейн встал.
Судья Малак наклонился вперед и с любопытством изучал Халдейна, как если бы хотел запечатлеть в своем мозгу черты лица того, кто обладает ужасным синдромом.
Когда судья заговорил, он выглядел беспристрастным:
— Ввиду полученных судом данных, Халдейн IV, его решение обязательно будет вынесено не в вашу пользу. Однако я откладываю вынесение приговора, чтобы дать вам время для апелляции, до 2 часов пополудни завтрашнего дня и оставляю вас на попечение Церкви, пусть Господь Бог отнесется по справедливости к вашему заявлению о снисхождении.
Халдейн сел, а вокруг него уже поднималось шарканье ног покидающих зал зрителей, гасли лампочки телекамер, и его обступили дежурные чиновники. Повернувшись к сидевшему с одеревенелым лицом Флексону, он спросил;
— Что это за суд, к которому мы апеллируем?
Флексон поднялся, сунул под мышку свою складную папку и сказал:
— Это не мы. Это вы, хотя Небу известно, что это и мой последний шанс. И вы апеллируете не к суду. Вы апеллируете прямо к Господу Богу.
Он повернулся и пошел без обычного для него проворства, и Халдейн с грустью следил за исчезающей в толпе спиной первого и последнего из династии Флексонов.
Франц, как он заметил, уже был у самого выхода. Он успевал к первому забегу в Бей-Медоуз.
Глава одиннадцатая
Развернувшись по широкой дуге над Бишопом и западной кромкой гор Иньо и совершив замысловатый вираж, они приближались к Маунт-Уайтни с юго-востока, почти под прямым углом спланировав в Долину Смерти, расстилавшуюся теперь под ними в массиве Сьерр.
Сидя в переднем кресле самолета между отцом Келли и дежурным чиновником, Халдейн внимательно вглядывался в стену гранита перед собой, покрытую растительностью по берегам ручейков, сбегавших со снежных полей Ледниковые отложения Панаминта и дюны Долины Смерти, лежавшие под ними, очерчивали заброшенный проход к Божьему Граду.
— Это здесь, — прошептал священник в благоговейном страхе.
Халдейн разделял его чувства. Они скользили достаточно низко и были уже совсем близко, чтобы ощутить громадность горы, на которую взгромоздился собор, ставший обителью машины, которую люди называли Папой.
Плывущие подобно бабочкам с распростертыми крыльями, слетающимися со всех сторон к единственному цветку, вокруг них замаячили белые корабли паломников, но черный самолет, несущий Халдейна, не менял коридор своего полета. Ходатаи за возможностью ускользнуть от ужасов Тартара обладали приоритетом перед паломниками, возносящими хвалу; Божий Суд вершился без промедления.
К западу от собора было посадочное поле, выдолбленное в цельном граните, на которое опустился их самолет. Оно немногим превышало футбольное поле максимальных размеров и было заставлено кораблями паломников.
Оставив своего пленника дежурному, отец Келли выпрыгнул из самолета и приник к земле, став на колени, обратив лицо к собору, опустив веки и бормоча латинские фразы. Халдейн и дежурный выползли наружу, как только священник закончил молитву словами:
— Mea culpa, mea culpa: Haldanus maxima culpas — Мой грех, мой грех: Халдейна величайшие грехи.
Дежурный чиновник торопливо осенил себя арбалетным знамением, но остался стоять, не сводя глаз с Халдейна Халдейн не делал ничего. Он считал собор не обителью Бога, а монументальным памятником родительскому чувству вины.
Отец Келли поднялся:
— Следуйте за мной, сын мой.
Прибывшее трио совершало долгое восхождение по ступеням. Они шагали мимо ожидавших очереди паломников, которые глядели на черную униформу Халдейна враждебно, потому что он шел впереди них без очереди.
В дверном проходе их встретил одетый в серую сутану с капюшоном монах ордена Серых Братьев. Он почтительно приветствовал отца Келли, и они побеседовали приглушенным шепотом. Все, что смог уловить в их речи Халдейн, было: «Deux ex machina — Бог из машины», но он видел, как отец Келли протянул монаху карту с индекс-отверстиями.