Там, где государству нет места, оно напрасно ущемляет индивидуальность. Это неоправданное насилие будет постепенно отмирать. И тогда народится этатизм без насилия. И это будут называть истинным коммунизмом.
НАСИЛИЕ НА ВНУТРЕННЕМ ФРОНТЕ
Как было уже сказано, нельзя возражать против насилия государства — вообще. Власть есть насилие, в этом ее природа. Можно лишь возражать против государственного насилия в таком-то и таком-то случае.
Кроме того, можно предъявлять некие общие требования к Власти, то есть к государственному насилию, которые необходимо соблюдать во всяком случае.
Например, Власть должна соблюдать ею же самой установленные нормы насилия, то есть законы. Петр Великий сказал:
— Всуе законы писать, ежели их не соблюдать.
Это бесспорно. Но часто бывает, что Насилие стыдится себя самого. В этом случае оно пишет законы, которые не намерено соблюдать.
Конкретный пример объяснит мою мысль.
В Сталинской Конституции начертано:
— Печать свободна.
Сейчас же, как Конституция вышла, свободная печать разъяснила:
— Да, печать свободна. Но если кто захочет напечатать то, что вредно, то он не получит ни бумаги, ни станка, ни угла, где бы он мог развивать свою вредную деятельность…
Газета не прибавила, но это было так, что если кто напишет (не напечатает) в единственном экземпляре неугодное власти, то его посадят в тюрьму. И если меня вот за эту самую рукопись, которую я пишу под заглавием "Опыт Ленина", если меня не заключат в тюрьму, то только потому, что сама власть пожелала узнать мои мысли, выраженные совершенно свободно. Это желание Власти совпало с моим собственным, с внутренней потребностью моей совести определять мое отношение к Ленину; и так родилось это очень трудное для меня произведение, в котором я не смею увиливать от правды, я обязан говорить честно, как я ее понимаю.
Всякий знает, что свободы печати нет в Советском Союзе. Но Сталин застыдился это внести в законы. Почему? Пока оставим этот вопрос. Одно несомненно, что эта фраза закона роняет Советскую власть, то есть ее мировой престиж. Гораздо достойнее и выгоднее, быть может, было бы написать так, примерно:
— В Советской державе не устанавливается свобода печати в той форме, как она существует в странах капиталистического окружения. Перед первым в мире социалистическим государством стоит цель более высокая, чем свобода граждан политическая. Эта цель — построить новый порядок человеческого сожития. На время того периода, то есть стройки социализма, необходимо объединить усилия всех строителей на одном деле, необходимо вести их в одном направлении. Свобода печати несомненно, мешала бы этому объединению. При свободе печати лица, hi сочувствующие построению социализма, могли бы свободно высказывать cboi враждебные ему взгляды. И критиковать действия власти, строящей социализм, был(бы очень легко. Перестройка всего общества на новых началах не может не натолкнутьс: на великие трудности, не может не подвергнуть все население Советской Державь тяжелым испытаниям. Поэтому упреки свободной печати звучали бы весьм; убедительно для страдающих от введения социализма масс. Критика свободной печал внесла бы полное расстройство умов и даже могла бы вызвать падение Советско! власти. По этой причине пришлось отказаться от свободы печати, советский народ строящий социализм, есть армия, идущая на штурм старого мира. В армии hi разрешается ни солдатам, ни офицерам обсуждать или критиковать приказан^! начальников. Успех армии обеспечивается только строжайшей дисциплиной, a ei назначение — победить или умереть.
На этом надо было стоять, не краснея за новые методы государственного насили: в новом деле. И это тем более, что вопреки Конституции Советская власть неоднократн< заявляла, что все писательские перья без исключения, все литературные произведения поэзия, проза и в особенности газетные и журнальные статьи должны служить дел; построения социализма и коммунизма. Если они этому не служат, они напечатаны hi будут.
Dura lex, sed lex. Суров закон, но это закон! Хорошо обоснованное и четк объясненное любое государственное устройство может быть приемлемо для всякой сознания. Труднее усвояются противоречивые концепции, при которых закон говори одно, а практика власти другое.
Печать свободна — гласит закон; пишите, что вам велят, — говорит Власть. Откуд это противоречие? Оно имеет тот же источник, как и другие противоречия.
В Советское миросозерцание вошли два стремления, плохо согласимых, а имение демократия и диктатура.