Есть еще одно необходимое условие для единства власти: высшая администрация должна находиться в одном месте, откуда она осуществляет управление всеми городами и провинциями. Только в этом случае государственные институты — плохи -они или хороши — работают как четко отлаженная машина. Распоряжения циркулируют бесперебойно, и время, этот великий и необходимый двигатель всех процессов на свете, работает на благо государственного организма.
Именно этого условия и недоставало империи. Императоры переносили свою резиденцию то на самую южную оконечность Италии, то в Азию, то на север Галлии, а некоторые путешествовали в продолжение всего царствования. Много времени уходило на поиски властителя для решения того или иного вопроса, и случалось, что гонец, прибывая из Парижа в Антиохию за приказом, узнавал, что император отправился в Александрию. А если, например, император умирал в Азии, его наследник объявлялся в Иллирии, Африке или на Британских островах. Каждая провинция имела свой маленький двор, который обладал верховной и абсолютной властью на своей территории, толковал законы и иногда даже конфисковывал собранные налоги, не заботясь о государственной казне. Я согласен с тем, что порой на голову наглеца обрушивалась молния смертного бога, но это, как правило, случалось после долгого терпения, что порождало массу злоупотреблений. Нередко провинившийся, отводя удар, провозглашал себя императором. В заключение я хочу подчеркнуть, что сам по себе режим, провозглашенный Августом, не был ни хорошим, ни плохим — он был единственно возможным в тех обстоятельствах. И слабость государственной власти не его вина, а вина — или беда — народов, собравшихся под крыльями римского орла. Об этом точно сказал граф де Местр: «Каждый народ имеет правительство, какого он заслуживает». Долгие размышления и большой опыт, доставшийся дорогой ценой, убедили меня в том, что эта истина справедлива, как строгий математический постулат. Любой закон бессилен и даже вреден, если народ не достоин его и не создан для него.
В этой связи еще раз напомним, что основные составные элементы империи — ассирийский, египетский, греческий, кельтский, карфагенский, этрусский, не считая испанские, галльские и иллирийские колонии — в свою очередь состояли из невообразимой смеси рас и кровей. Если первый союз черной и белой крови породил хамитский тип, то самые древние семиты были продуктом тройственного союза — черного, белого и снова черного элементов, — откуда вышла особая раса, которая впитала в себя новый приток черных, или белых, или желтых элементов и сформировала новое сочетание. Этот процесс был непрерывным, и наступил момент, когда человеческий род уже нельзя было разделить на определенные категории. Отныне он представлял собой совокупность индивидов, не объединенных никаким общим чувством, которые могли двигаться в одном направлении или даже сосуществовать только под действием силы.
Я назвал императорский период Рима семитским. Но это не означает конкретную разновидность человечества, идентичную той, что появилась в результате древнего союза халдеев и хамитов. Я просто хотел указать, что основная часть населения земель, завоеванных Цезарями, содержала в себе значительную дозу черной крови, и поэтому ее можно считать совокупностью, не эквивалентной, но аналогичной семитской смеси. Невозможно подобрать достаточное количество слов, чтобы обозначить бесчисленные нюансы этой грандиозной совокупности. Однако, поскольку черный элемент присутствовал в большем количестве в продуктах этого смешения, в населении преобладали некоторые из характерных качеств меланийской группы, а как нам уже известно, если держать эти качества в определенных рамках и добавить к ним свойства белой расы, то они способствуют расцвету искусств и интеллектуальному совершенствованию общества, хотя мало пригодны для создания устойчивой цивилизации.
Но смешение рас не только мешало созданию постоянной системы правления за счет уничтожения общих инстинктов и способностей, которые определяют стабильность общественных институтов, но и отрицательно влияло на здоровье общественного организма, в результате чего появилось множество активных людей, разрушительно действующих на массу населения. Общество не могло сохранять стабильность, когда постоянно меняющееся соотношение этнических элементов порождало во всех слоях населения, особенно в низших, таких авантюристов.
В эпоху, когда расы находятся в гармоничном сочетании, талантливые люди редки, поэтому особенно заметны, и в то же время они черпают свои идеи и способности из общей массы. Они показывают остальным естественные пути развития, и народ следует этим путям; они не создают ничего великого, зато приносят большую пользу всему обществу. В результате такой этнической гармонии, особенно в героические эпохи, имя вождя остается в истории неразрывно связанным с названием его народа. Например, греческие мифы о Геракле вовсе не упоминают спутников героя, зато вожди многих народов являются персонификацией этих народов, и их имена забыты. Когда слишком сильный отсвет истории мешает рассмотреть детали, всегда трудно отличить личный вклад выдающегося деятеля от достижений народа. В такие моменты жизни общества очень трудно быть великим деятелем, потому что этому противодействует однородность крови нации: чтобы выделиться из толпы, нужно не быть непохожим на нее, а, напротив, ничем от нее не отличаться и одновременно превосходить ее во всех отношениях. Избранники всегда похожи на высокие деревья среди кустарника. Потомство видит их издалека и восхищается ими еще больше, если не находит аналогии в эпохах, когда слишком многочисленные и разнородные этнические принципы рельефно выделяют отдельные личности.
В последнем случае великим называют человека не только из-за его выдающихся качеств. Обычного мерила не существует, как не существует однородного видения.
Великий человек должен ухватить суть потребностей своего времени или, напротив, пойти против течения и тем прославить себя. Первым примером можно назвать Цезаря, вторым — Суллу. В силу сложности этнической ситуации человеческие инстинкты и способности обрастают различными нюансами. В однородном обществе количество заметных личностей ограничено, в разнородном, напротив, очень велико, начиная с выдающегося воина, который стремится расширить рамки своего влияния, до музыканта, который хочет соединить две несовместимые ноты. Вся эта толпа поднимается над общей массой, находящейся в постоянном движении, качает ее то вправо, то влево, навязывает ей свою волю, ставит свои истины превыше всего и увеличивает беспорядок. Власть не в состоянии помешать этому: она либо опускает руки, либо ей удается добиться временного успеха.
В семитском Риме нет недостатка в великих личностях. Тиберий знал, умел, хотел и делал. То же самое можно сказать о Веспасиане, Марке Аврелии, Траяне, Адриане. Но все они, включая Септимия Севера, не могли искоренить зло в лице беспорядочной массы, лишенной четко определенных инстинктов и наклонностей, не желающей подчиняться и в то же время жаждущей направления. При этом не следует забывать две противоборствующие партии: гражданскую и военную. Кстати, на мой взгляд, последняя заслуживает большей похвалы с точки зрения общественной пользы. Мне могут возразить, что в империи часто возникали военные бунты, однако даже в таких случаях, например, во время кровавой стычки легионеров Германии и Флавия в Риме, солдаты проявляли себя с лучшей стороны в отличие от гражданского населения. Дело в том, что армия держится на двух принципах: иерархической структуре и подчинении. При любой этнической анархии общества армия выполняет упорядочивающую роль. И приходит день, когда она остается единственной здоровой частью нации. Когда народ становится армией, а армия народом.
В Римской империи легионы были единственным спасением, единственной силой, которая не позволяет цивилизации прийти в упадок в результате этнического хаоса. Легионы поставляли высших должностных лиц государства, полководцев, способных поддерживать порядок, подавлять бунты, защищать границы; из полководцев выходили императоры, отличавшиеся недюжинными талантами. Как правило, они выходили из низших рядов милиции и поднимались наверх благодаря своим личным качествам или удаче.