Прежде всего Советское государство должно было восстановить монополию на легитимное насилие. Это означало необходимость ликвидации всех иррегулярных вооруженных сил партийной окраски. После Октябрьской революции вооруженные силы страны составляли отряды Красной гвардии, рабочей милиции, части старой армии, которые поддержали советскую власть.
Ввиду явной опасности, что с фронта вглубь страны хлынет неорганизованный поток вооруженных дезертиров, Советское государство сразу приступило к демобилизации старой армии. Одновременно был начат процесс создания новой постоянной и регулярной армии (обсуждалась возможность реорганизации старой армии без ее демобилизации, но она была признана нереальной). 15 января 1918 года СНК принимает декрет «О рабоче-крестьянской Красной армии».
Один из самых красноречивых эпизодов – ликвидация Красной гвардии. Об этой операции мы ничего не знаем из официальной истории – она никак не вписывалась в упрощенную модель классовой борьбы. В Петрограде Красная гвардия была распущена 17 марта 1918 года, о чем было объявлено во всех районных Советах с предложением всем желающим записываться в Красную армию. Как сообщала оппозиционная печать, начальник штаба Красной гвардии И.Н. Корнилов был арестован.
Это и другие действия по «огосударствлению» революционного общества вызвали сопротивление части рабочих даже в центре России. Так, наблюдался отток рабочих из Красной армии: например, к середине мая почти все рабочие с петроградского завода Речкина, ушедшие в Красную армию, вернулись на завод, так как не хотели, чтобы остальные рабочие смотрели на них «как на опричников».
В целом же установка на максимально быстрое восстановление государственности, принятая советской властью, хотя поначалу и создала очаги рабочих восстаний («гражданской войны среди своих»), стала фактором, подавляющим накал Гражданской войны в целом.
Весной 1918 года началась иностранная военная интервенция, и ВЦИК ввел всеобщую воинскую повинность. Созданные на местах военкоматы вели комплектование армии (оружие было предоставлено трудящимся, нетрудовые элементы выполняли иные воинские обязанности).
В марте СНК узаконил привлечение в Красную армию «военных специалистов» из числа офицеров и генералов старой армии (это решение подтвердил V Всероссийский съезд Советов). Это вызвало в партии острую дискуссию и даже конфликты. Возникла т. н. «военная оппозиция» на VIII съезде РКП(б) – из числа противников этого решения. Аргументом были частые измены военспецов, особенно мятеж двух фортов Кронштадта, измена командующего Восточным фронтом, нескольких командующих армиями, переход на сторону белых всего профессорско-преподавательского состава и 80 % слушателей старшего курса Военной академии РККА (бывшей Николаевской) в Казани.
Создание новой армии происходило трудно. Однако Ленин в отстаивании своей позиции проявил исключительную настойчивость. Так, когда несколько военспецов из Пермской дивизии перебежали к врагу, председатель Реввоенсовета республики Троцкий приказал расстрелять всех комиссаров частей, где были перебежчики. РВС армии направил протест в ЦК РКП(б), и приказ был отменен. К концу войны категории «военспецов» и «красных командиров» стерлись и были заменены единым наименованием «командир РККА».
В Красной армии служили 70–75 тыс. офицеров, т. е. 30 % всего старого офицерского корпуса России (из них 14 тыс. до этого были в Белой армии). В Белой армии служили около 100 тыс. (40 %) офицеров, остальные бывшие офицеры уклонились от участия в военном конфликте. В Красной армии было 639 генералов и офицеров Генерального штаба, в Белой – 750. Из 100 командармов, которые были в Красной армии в 1918–1922 годах, 82 были ранее «царскими» генералами и офицерами.
После Октября в целях примирения советская власть смотрела сквозь пальцы на нарушение официальных запретов: летом 1918 года издавалась газета запрещенной партии кадетов, выходили газеты меньшевиков и анархистов. Даже после разгрома силами ВЧК «анархистских центров» в Москве Нестор Махно летом 1918 года приезжал в Москву и имел беседы с Лениным и Свердловым.
Нельзя не сказать кратко и об особо важном фронте Гражданской войны, отличном от войны между красными и белыми, – фронте борьбы против «молекулярного» антицивилизационного и антигосударственного движения. Правильнее говорить о присущей этому движению психологии гунна – это понятие тоже использовал Блок, подчеркивая его отличие от скифов. Сказать о нем надо по той причине, что поворот к массовой поддержке красных во многом произошел потому, что они, в отличие от белых, показали себя силой, способной не то чтобы победить это движение, но «овладеть» им, придать его хаотической разрушительной силе направление, «ввести в берега».