Ожидая, чем всё это закончится, я отошёл в сторонку, долгим мудрым взглядом из-под полей шляпы окинул серый небосвод и, закурив, почувствовал себя настоящим Хэмингуэем. Это мне так понравилось, что я заложил руки за спину и стал неторопливо внушительно прогуливаться туда и сюда, радуясь старому красному свитеру в распахнутом пальто. Погода окончательно расплылась, и заморосило бодрее. Прошло три ненужных мне автобуса, и большая часть народа укатила прочь.
Я вернулся на поле боя. Ситуация переменилась: из автобуса один за другим повылезли сумрачные пролетарии в непритязательной одёжке, и теперь с тяжелым интересом молча вникали в суть конфликта. Автомобилисты, внезапно оказавшиеся в тесном кольце серьёзных молчаливых мужиков, сразу заговорили как-то тихо и вежливо, а водила автобуса, только что намеревавшийся отдать все наличные деньги и сам продаться в рабство со всей семьёй, ободрился и даже вытащил из кабины какие-то замусоленные квитанции, которые теперь бережно показывал издали новым русским. Пролетарии неспешно переводили взгляд с бумаг на зад «Жигулей», пытаясь, видимо, понять, которую именно из многочисленных царапин оставил там «Икарус». Наконец, один из них вынул из кармана маленький блокнотик, скрывшийся в мозолистой длани и, записав там что-то, спрятал его обратно. Это стало последней каплей. Побледневшие новые русские несмело матюкнулись и, убрав сотовый телефон, под визг шин стремительно удалились.
— Заходите, ребята! — Задорно крикнул водила, по-ковбойски заскакивая в кабину, и мужики неторопливо загрузились в салон. Я от лица Хэмингуэя горячо поздравил про себя рабочий класс с новой победой над буржуазией и сел на свободное место, спиной по ходу.
— Ничего, ничего, они уехали, я им сказал, а то, тоже ещё, моду взяли! — ободрил водила расстроенную кондукторшу и воинственно тронулся с места. Я слышал, как у меня за спиной кондукторша движется по проходу и всё менее дрожащим голосом требует с пролетариев деньги.
— Вы? — Она вопросительно возвысилась надо мной. Настоящая Тётя Эмма, высокая пожилая дама с интеллигентно синими волосами. Рулончик билетов смотрелся у неё на животе инородно. Я показал ей своё вечное пенсионное, уже год как просроченное, и она уважительно тронулась далее. Проводив её взглядом, я заметил стоявшую в конце автобуса девчушку. «Ух ты!» — Подумал я.
Невысокая, с трудом дотягиваясь до поручня, она бодро встряхивала хвостиком русых волос, шумно и весело втолковывала что-то своей сидящей подруге. Подруга-то ничего, какая-то такая никакая, а эта симпатичная, живая, оторвочка такая из одиннадцатого класса, и большое зелёное яблоко грызёт. Настоящая. Реальная. Очень симпатичная. Я передвинулся на соседнее сиденье — видно лучше — и стал откровенно глазеть.
Огромная синяя куртка, джинсовый комбинезон и отъявленные ярко-зелёные кроссовки. Классно! Яблоком оживлённо машет. Нет. Наверное, ПТУ, второй курс, и непременно на швею!
— Нет, а ты ему так и скажи, а то лезет, руки распускает, а сам идио-о-от! А она бе-ме, мол парень ничего-о, то-да-сё, и ничего сама решить не может!
Товарка её слушала, поджав губки, и грустно кивала: видимо, знакомая ситуация. Приблизилась контролёрша.
— А? — Взмахнула русым хвостиком. Как лошадка эдакая… — Ща! — И стала рыться по карманам, а карманов-то много, и там, и тут, и кенгурятничек на пузе, и везде мелочи всякие, календарики, вкладыши от жвачки, расчёска, колечко для волос шерстяное. Полосатое.
— Во! — Просияв, откусила от яблока и показала какую-то белую книжечку. Совершенно не испорченная Шопенгауэром. Я так загляделся, что только теперь вспомнил: челюсть лучше захлопнуть.
Подруга её безразлично, по-рыбьи показала такую же книжечку. Уж она-то точно знала, в каком отделении сумочки что лежит.
Автобус проехал лесом и остановился на «Зоне Отдыха».
— О! Наша! — Спохватилась, и только зелёные кроссовки в воздухе сверкнули — выпрыгнула. За ней аккуратно сошла её подруга. Какие-то незначимые люди вошли, двери зашипели и автобус тронулся. Я на секунду представил себе, как мог бы вдрызг испортить всю жизнь такому живому человечку. Собой.
Вытащив из кармана прайс-лист «Белого Ветра», я попробовал читать. «SoundBlaster AWE-64». Чёрт возьми…
— Эх, саундбластер, саундбластер… — Вздохнул я и протёр себе гляделку в серый дождливый пейзаж.
1997
Опыт работы