– Восстань Русь! Подымись! Оживи! Соберись! Кость к кости срастись! Колос к колосу! Голос к голосу! Царство к Царству! Племя к племени! Кует кузнец железный венец, обруч кованый – Царство Русское. То не лес гудит, не трава шуршит – то мослы гремят, кости шелестят. Плотью кость одевается, жилой плоть зашивается… Закипает Жизнь, разгорается, стена огненна подымается! .. – говорила она по-русски, но профессор понимал каждое слово, словно в эту секунду в нем проснулась древняя кровная память, и эта песнь отзывалась в нем вещим восторгом и глубинным ужасом.
Женщина зачерпнула из-под босых смуглых ног горсть песка и, высоко подняв сложенные лодочкой руки, пролила из ладоней на дно ущелья. Резкий ветер подхватил песчинки и отнес их туда, где черной гусеницей извивалась колонна. Едва коснувшись брони, канистр с топливом и бензобаков, зерна кварца вспыхивали, по корпусу машин растекалось бездымное пламя, и металл корчился в белом беспощадном огне.
Профессор зажмурил внезапно ослепшие глаза:
– Дева-воительница! Пощади! – шептал он, задыхаясь от счастья и ужаса.
Спящий стрелок внезапно проснулся и резко вскрикнул. Рузель потряс его за плечи, резко обрывая киноленту.
– Вы видели женщину на вершине скалы, – напомнил он Гюнтеру, – я тоже видел ее…
– Да-да. Я слишком поздно увидел ведьму! Я стрелял, но пули ее не брали. Нам велели схватить ее живой. Тому, кто поймает это бесовское отродье, пообещали железный крест в петлицу… Я тоже карабкался по уступам, камни сыпались мне на голову, но я хорошо видел ведьму. Никто из наших не смог туда подняться, несколько человек из штурмового отряда обуглились дотла и скатились вниз. Я все, все расскажу вам! Только сделайте так, чтобы ушла эта невыносимая боль, – стрелок судорожно сдавил ладонями голову, словно боялся, что его череп лопнет.
– Отдохните, Гюнтер, – профессор коснулся его темени раскрытой ладонью, и стрелок провалился в забытьи, безмолвно вспоминая бой с ведьмой.
Рузель продолжил просмотр своего «немого кино». Женщина оказалась в западне. С пологой стороны на высоту карабкались штурмовики, противоположный склон круто обрывался к воде. Внезапно светлая фигура в длинном белом прозрачном одеянии оторвалась от края обрыва и почти взлетела над провалом. Сухой треск автоматной очереди царапнул ее снизу из кустов, но женщина не упала, она мягко спустилась позади холма на песчаный берег. Озверевшие от ненависти и страха солдаты бросились ловить ведьму. Гюнтер едва успел скатиться с холма и все случившееся видел издалека.
Женщина укрылась за большим валуном. Казалось, что она поджидает преследователей. Несколько автоматчиков взяли ее в кольцо. Подпустив их поближе, «ведьма» достала из-за пояса тонкую золотистую дудочку и поднесла к губам. Рузель не слышал звуков свирели, должно быть, Гюнтер был очень далеко. Стрелки выронили автоматы и, зажимая руками уши, упали на колени. Их головы неудержимо клонило к земле. Сгоревшая форма опадала грязными клочьями. Казалось, тела плавятся в прозрачном огне и, как горячий воск, переливаются в звериное обличье. Когтистые лапы уперлись в землю, позвоночник выгнулся колючим гребнем. Поджав лохматые хвосты и по-медвежьи мотая головами, оборотни скрылись в чаще…
– Мой бог! – прошептал Рузель.
Внезапно Гюнтер выгнулся дугой и затрясся в припадке, и бредовый сон единственного выжившего очевидца оборвался.
Дальнейшее Рузель знал из донесений. Стая неизвестных животных попробовала атаковать колонну грузовиков с продовольствием. Звери, похожие на помесь волка и медведя, были расстреляны из станковых пулеметов. Остывающие трупы зверей на глазах превращались в мертвецов, полностью лишенных одежды.
Рузель потряс за плечи и резко разбудил Гюнтера:
– Гюнтер, вы стали свидетелем древнего колдовства. Это не проходит безнаказанно. Не могу понять, как вы уцелели, ведь и с вами могло случиться это .
– Я католик, герр профессор, – Гюнтер перекрестился левой дрожащей рукой. – Помните, как Иисус загнал бесов в стадо свиней? Мы были этими бесами… Я успел попросить прощения у этой женщины. И все же я стрелял в нее…
Гюнтер вдруг заплакал и заскулил, выкрикивая обрывки молитв и проклятий.
– Издалека мы не слышали звук ее дудки и в конце концов подстрелили, – продолжил он, когда приступ прошел. – Тело оставили лежать на сосновой поляне. Мы не сразу заметили, что ее тело светится. Стало вечереть, и слабое свечение становилось все заметнее. Вокруг тела заиграли языки пламени. Мы испугались. Труп забросали камнями. Но, когда понаехало начальство и камни разобрали, ее там не оказалось! Она сумела просочиться сквозь камни! – шептал стрелок, боязливо озираясь по углам палатки.
Рузель вновь черкнул в свой блокнот. «Практика посмертного растворения тела» до сих пор оставалась самой закрытой и таинственной даже для тех, кто знал толк в подобных вещах. Люди из «Аненербе», черные жрецы неоднократно выспрашивали Рузеля о возможности «целиком уйти на звезды», но он всегда умело сворачивал разговор, притворяясь, что не понимает, о чем идет речь.
В средневековой Европе этой практикой обладали лишь Розенкрейцеры: тайное общество Розы и Креста. Его адепты, философы и алхимики, унаследовали этот секрет от своих предшественников – волхвов и языческих жрецов. За несколько часов тело попросту исчезало с земного плана, и в этом не было ничего удивительного, если учесть, что уже при жизни оно не принадлежало земле.
– Скажите, а где ее дудка? Вы нашли ее? – скрывая нетерпение, спросил профессор.
– Да… Вдвоем с оберштуце Манном мы обыскали поляну. Нам было страшно, но мы нашли дудку и зарыли ее под большим черным камнем.
– Зачем? Зачем вы искали дудку? – уточнил Рузель.