— Возможно, нам стоит снять с крючка Переверзеву и Черемшова, — вернул инициативу судья. — Но остается важный вопрос, даже два: кто убил старика, и куда делось орудие убийства.
— Не могу ответить ни на один из них. Никого больше я на чердаке не видел, про оружие мне тоже сказать нечего, — ответил я с милой, немного виноватой улыбкой.
— Ну и ладушки! — Вмешался, наконец, в беседу Михельсон. — Официальную версию мы обговорили. Жаль, конечно, что мы не сможем присоединить к уликам орудие убийства. Но мы можем предположить, что некий рыцарь в сияющих доспехах убил выжившего из ума старика, который опоил бедных студентов какой-то гадостью. Он уже скрылся, когда Андрей поднялся в мансарду.
— А что делать с баллистической экспертизой? Охранник убит из того же оружия, что и старик, — спросил судья.
А я подумал, что где-то в эдельвейсе валяется еще одна пуля из Библиотекаря. Вслух же сказал:
— Всем было бы проще, если бы пули не было.
Судья посмотрел на меня внимательно, а потом неожиданно поддакнул:
— Было бы чрезвычайно жаль, если бы такое важная улика потерялась.
— Обе, — уточнил я.
Троица глянула на меня непонимающе.
— Обе пули в деле чрезвычайно важны: из головы капитана гвардии, светлая ему память, и безумного старика. Хотя остаются еще показания Антонины Яковлевны, они многое могли бы прояснить!
— Какая жалость, что библиотекарша отказывается с нами говорить. Шок, наверное, — горестно вздохнул сабовец.
— Ладно, официальную версию мы проговорили, — хлопнул рукой о стол предводитель. — Но я бы хотел знать, что произошло на самом деле.
Я как мог талантливо изобразил глупое лицо.
— Ну же, Андрей Владимирович, не смотрите так! — улыбнулся судья. — От нас слишком многое зависит в нашем городе, мы не можем себе позволить быть не в курсе важных событий.
— Да-да, — кивнул предводитель, — мы знаем о пришельцах. Может быть, меньше, чем любезнейший Артем Давыдович, но достаточно, чтобы понять, что именно вы спасли всех тех молодых людей. И наверняка многих других, кто мог бы пострадать в дальнейшем.
— Поэтому, не рядясь, просто расскажите, что там произошло на самом деле, — поддержал его судья.
— Нет смысла кокетничать, Андрей Владимирович, — внес свои пять копеек Михельсон. — Простите за банальность, но здесь все свои. И мы рады, что вы на нашей стороне, и уж точно не собираемся разрушать подобный статус-кво.
Значит все пойдет по сложному сценарию. Придется притворяться не дурачком-дворянином, а дурачком-инвейдеем.
— Что делать молодой студентке в библиотеке с бумажными книгами я так и не понял. Но ее близость к стоянке, на которой по факту девушка пропала, вызвала мой интерес. Что из этого вышло, вы знаете. Кем был старик, я не в курсе, возможно надо будет расспросить библиотекаршу, когда она отойдет от шока, но можно быть уверенными, что он обладал значительными способностями к внушению и, по сути, держал всю библиотеку под колпаком.
— Но как вы умудрились сохранить свой разум? — изумился предводитель.
— У меня иммунитет к подобным воздействиям.
— Это так! — подтвердил Михельсон. — у меня есть свидетельство эксперта.
— Дивеевского? — поднял брови судья.
— Да, — ответил сабовец.
— Вы знаете про Дивеево? — удивился я.
— Я вам говорил, — улыбнулся предводитель, — мы, в общем и целом, в курсе происходящего на нашей земле.
— Итак, — продолжил я рассказ, — убить меня помешала Антонина Яковлевна, это действительно так. Кто конкретно в меня или в капитана стрелял, не столь важно. Винить такого человека все равно что обижаться на пистолет, а не на руку. Гипнотизера я убил, и это все, конец истории. Я позже побеседую с библиотекаршей, надеюсь, со мной она будет откровенна. Но прошу по возможности не доставлять ей проблем. Она жертва, а не преступник. И я ей обязан.
— Остается вопрос с пистолетом. И он будет бесить и нервировать разных влиятельных людей. Если бы удалось его найти, — намекающе протянул Михельсон.
— Предположим, — в тон сабовцу отозвался я, — найдется пистолет, причем на нем будет висеть много интересного, из того, что происходило в последнее время в наших краях.
— В том числе и события в библиотеке? — осторожно поинтересовался судья.
— А мы хотим это так здесь вслух обсуждать? — ответил я вполголоса.
— Странное ощущение, — предводитель задумчиво посмотрел на меня. — Смотрю я на вас, Андрей, и вижу инфантильного барчука. А стоит вам рот раскрыть, оттуда лезет человек совсем другого склада. Я рад, Васнецов, что мы с вами на одной стороне.