Риверс помрачнел.
— Вы не помните? Две недели назад вас сбила машина на Парк-авеню. Водитель скрылся. Вы были без сознания почти сутки. — Он понизил голос. — В тот же день вы позвонили мне и сказали, что нашли документы, подтверждающие связь между Харрисоном и Continental Trust. Сказали, что принесете их на нашу встречу. Но встреча так и не состоялась.
Я почувствовал холодок по спине. Значит, настоящий Уильям Стерлинг мог быть убит не случайно, а из-за своего расследования. А я занял его место в самый разгар этого опасного дела.
— Эти документы… — начал я.
— Вы не знаете, где они? — Риверс выглядел разочарованным.
— После аварии многое… перепуталось, — ответил я уклончиво. — Но я продолжу поиски.
— Время уходит, Стерлинг, — Риверс нервно постукивал пальцами по столу. — Мой источник в Continental говорит, что готовится крупная сделка. Харрисон и его партнеры могут замести следы навсегда.
Я осушил бурбон одним глотком. Информация складывалась в тревожную картину. Настоящий Стерлинг расследовал смерть своего отца. Похоже, был готов разоблачить Харрисона. За это его могли попытаться убрать.
— Мне нужно время, — сказал я. — Я только начал работать в фирме. Пока у меня ограниченный доступ к документам.
— Сколько? — нахмурился Риверс.
— Две недели, — ответил я, прикидывая сроки. — К тому времени я должен получить более широкие полномочия. Харрисон уже поручает мне работу с важными клиентами.
Риверс удивленно поднял брови.
— Вы быстро продвигаетесь. Но будьте осторожны. Если Харрисон узнает, что вы копаетесь в его прошлом…
— Я понимаю риски, — кивнул я. — Но и вы должны кое-что сделать для меня.
— Что именно? — он подался вперед.
— Пока не публикуйте ничего о Continental Trust и возможной связи с Харрисоном. Мне нужно время для сбора информации, а преждевременная статья все испортит.
Риверс помолчал, взвешивая мое предложение.
— Хорошо, две недели. Но не больше. И если вы найдете что-то существенное, сразу связывайтесь со мной.
Я кивнул и протянул руку:
— По рукам.
Пока мы пожимали руки, я обдумывал полученную информацию. По всем признакам, Харрисон замешан в финансовых махинациях. Возможно, причастен к смерти отца Стерлинга.
Но за годы работы в финансах я научился не делать поспешных выводов. Прямых доказательств не было, только косвенные улики и предположения.
— Есть еще кое-что, — сказал Риверс, убирая документы. — Записная книжка вашего отца. Вы упоминали о ней в нашу последнюю встречу. Говорили, что там могут быть закодированные записи о Continental.
— Записная книжка? — я попытался выглядеть задумчивым. — Возможно, она среди вещей, которые я еще не разобрал после… аварии.
— Найдите ее, — настойчиво произнес Риверс. — Это может быть ключом ко всему делу.
Музыка стихла, и на сцену вышла стройная темнокожая певица в блестящем платье. Бар затих, когда она запела «St. Louis Blues» хриплым, проникновенным голосом.
— Мне пора, — сказал Риверс, оставляя на столе несколько купюр. — Будьте осторожны, Стерлинг. Если Харрисон действительно причастен к смерти вашего отца, он не остановится перед еще одним «несчастным случаем».
Когда журналист ушел, я остался сидеть, погруженный в размышления. Ситуация становилась все сложнее.
Я пришел в этот мир с четким планом. Использовать знания о будущем крахе рынка, чтобы разбогатеть. Но теперь оказался втянут в расследование возможного убийства.
Я подозвал официанта и заказал еще бурбон. Нужно тщательно все обдумать.
Если Харрисон действительно виновен, я мог бы использовать эту информацию как страховку. Или даже для шантажа, если дела пойдут не так, как планировалось. Но если он невиновен, слишком активное копание в этом деле может разрушить мою карьеру.
С другой стороны, настоящий Стерлинг явно хотел докопаться до правды о смерти своего отца. Разве я не должен уважить его память и завершить начатое им?
Певица закончила песню, и бар взорвался аплодисментами. Я допил бурбон, бросил на стол доллар и направился к выходу. Вернувшись на свежий воздух, я глубоко вдохнул.
Передо мной стояло несколько задач. Найти записную книжку отца Стерлинга, проверить информацию Риверса, разобраться в делах Continental Trust. И все это, не вызывая подозрений Харрисона.
Я мысленно оценил вероятность успеха расследования. Не более сорока семи процентов.
Слишком много неизвестных факторов. Но почему-то мне казалось важным узнать правду. Не только ради памяти настоящего Стерлинга, но и для понимания человека, на которого я работал.
Ночной Нью-Йорк 1928 года окружал меня суетой и огнями. Завтра предстояло подготовить презентацию для фермеров и анализ для Фуллертона. А пока нужно найти такси и вернуться домой.