Она прищурилась:
— А вы из тех, кто считает, что женщины должны вести счетоводство только семейного бюджета?
— Напротив, — ответил я. — Я считаю, что ограничивать талант человека из-за его пола так же недальновидно, как инвестировать все средства в одну акцию.
Элизабет рассмеялась, искренне, звонко:
— Отличный ответ, мистер Стерлинг. И весьма неожиданный для Уолл-стрит.
— Можно просто Уильям, — предложил я. — Или Билл, если предпочитаете.
— А я — Элизабет, — она наклонилась ближе. — Так скажите, Билл, почему молодой человек вроде вас выбирает такую консервативную инвестиционную стратегию, когда все ваши сверстники гонятся за быстрой прибылью?
Я понял, что разговор переходит в интервью. Нужно быть осторожным.
— Я предпочитаю основывать решения на фундаментальных показателях, а не на эмоциях, — ответил я. — Надежнее инвестировать в компании, производящие то, что людям будет нужно всегда, чем в модные новинки.
— Вы говорите как человек вдвое старше, — заметила она, внимательно изучая меня. — Откуда такая мудрость в двадцать два года?
— Возможно, я просто внимательно изучаю историю рынков, — уклончиво ответил я. — Каждый бум сменяется спадом. Это неизбежно, как смена времен года.
— Вы предсказываете спад? — она подалась вперед, и я уловил тонкий аромат ее духов, что-то цветочное с нотками сандала.
— Я не делаю предсказаний, — осторожно ответил я. — Я просто готовлюсь к любым сценариям.
Мы говорили уже около десяти минут, когда вернулись Бейкер и Ван Дорен. Их глаза округлились при виде Элизабет за нашим столиком.
— Мисс Кларк! — Бейкер натянуто улыбнулся. — Какая неожиданность. Не знал, что вы знакомы со Стерлингом.
— Только что познакомились, — ответила она, не выказывая никакого смущения. — И ваш коллега оказался весьма интересным собеседником.
— Несомненно, — Ван Дорен бросил на меня предостерегающий взгляд. — Но боюсь, мы должны его похитить. Нам нужно обсудить некоторые рабочие вопросы перед завтрашним днем.
— Конечно, — Элизабет грациозно поднялась. — Было приятно познакомиться, мистер Стерлинг. Надеюсь, мы еще встретимся.
Она протянула мне визитную карточку:
— Если захотите продолжить наш разговор о… фундаментальных показателях.
Когда она ушла, Ван Дорен громко выдохнул:
— Черт возьми, Стерлинг! Ты хоть понимаешь, с кем разговаривал?
— С журналисткой из «New York World», — пожал я плечами.
— Не просто журналисткой, — покачал головой Бейкер. — Элизабет Кларк известна своими разоблачительными статьями о финансистах. В прошлом году она раскопала историю о манипуляциях с акциями Reynolds Steel. Два директора потеряли свои места, а компания — треть рыночной стоимости.
— Она охотится за громкими историями, — добавил Ван Дорен. — И особенно любит молодых и неопытных брокеров, которые могут сболтнуть лишнего после пары бокалов.
Я посмотрел на визитную карточку в руке. Тонкая бумага, элегантный шрифт, адрес редакции на Парк Роу.
— Благодарю за предупреждение, — сказал я, убирая карточку во внутренний карман. — Буду осторожен.
Но внутренне я улыбался. Элизабет Кларк, журналистка, специализирующаяся на финансовых расследованиях. Она могла стать ценным союзником. Или опасным противником. В любом случае, такое знакомство открывало новые возможности.
Оркестр вернулся на сцену, и Эллингтон заиграл «Mood Indigo». Медленную, чувственную композицию.
Я сделал глоток бурбона, наблюдая за танцующими парами и размышляя о сложной паутине связей, которая начинала формироваться вокруг меня.
Эта ночь в Cotton Club не просто развлечение. Важный урок адаптации к новой эпохе, с ее правилами, предрассудками и возможностями. И я намеревался использовать каждую из них.
Вечер в Cotton Club был в полном разгаре. Дюк Эллингтон переключился на более медленную композицию, и танцпол заполнился парами.
Я сидел за столиком с Бейкером, Ван Дореном и Прайсом, потягивая бурбон из чайной чашки. Типичная маскировка времен Сухого закона.
Наблюдая за публикой, я заметил нечто странное. Трое мужчин, рассредоточенных по залу, выделялись среди беззаботных гуляк.
Один сидел у бара. Костюм хорошего кроя, но слишком консервативный для такого места. Он делал вид, что пьет, но едва касался губами бокала.
Второй расположился у оркестра. Пиджак застегнут на все пуговицы, несмотря на жару в зале. Третий, в дальнем углу, слишком внимательно изучал лица официантов и периодически сверялся с часами.
— Что-то не так, Стерлинг? — спросил Ван Дорен, заметив мою сосредоточенность.