— Мистер Прескотт, рад видеть вас снова, сэр. — Он повернулся ко мне с вежливым кивком. — Мистер Стерлинг, добро пожаловать в Брейкуотер-Холл. Я Ричардсон, главный дворецкий. Позвольте проводить вас.
Мы поднялись по мраморным ступеням к массивным дверям из темного дуба с бронзовыми ручками в форме дельфинов. Как только мы переступили порог, я понял, что внешнее великолепие было лишь прелюдией.
Центральный холл поражал величием. Потолок высотой не менее тридцати футов с фресками в стиле Тьеполо, изображавшими мифологические сцены.
Мраморный пол с геометрическим рисунком из черного и белого камня. Стены, отделанные панелями из карельской березы.
Широкая двойная лестница с коваными перилами из черного железа, покрытыми тонким слоем золота. В центре холла, под хрустальной люстрой размером с небольшой автомобиль, стоял античный римский саркофаг, превращенный в фонтан.
— Саркофаг II века, — сказал Ричардсон, заметив мой интерес. — Мистер Вандербильт-старший приобрел его в Риме в 1892 году. Император Адриан заказал его для своего любимого раба.
Несколько лакеев в темно-синих ливреях с золотым шитьем и белых перчатках бесшумно забрали наш багаж. Ричардсон жестом пригласил нас следовать за ним.
— Мистер Вандербильт сейчас играет в гольф с несколькими гостями, но просил передать, что ждет вас к чаю на южной террасе в четыре часа. Мистер Прескотт, вы размещены в вашей обычной комнате в восточном крыле. Мистер Стерлинг, для вас подготовлена Зеленая комната по соседству.
Мы прошли через анфиладу залов, каждый роскошнее предыдущего. Музыкальная комната с концертным роялем Steinway и коллекцией старинных инструментов.
Салон с мебелью эпохи Людовика XVI. Галерея с полотнами импрессионистов, где я мельком заметил Ренуара и раннего Моне. В каждом помещении дежурил как минимум один слуга, готовый исполнить любое пожелание гостей.
Прескотт держался с непринужденной уверенностью человека, привыкшего к такой обстановке. Я же старался не выдать своего изумления, хотя внутренне производил подсчет стоимости увиденного.
Одни только произведения искусства в этих залах стоили десятки миллионов долларов, даже по меркам 1928 года.
Поднявшись по боковой лестнице, мы оказались в восточном крыле, где располагались гостевые апартаменты.
— Ваша комната, мистер Стерлинг, — Ричардсон открыл дверь, инкрустированную малахитом.
«Комната» оказалась полноценными апартаментами площадью не менее восьмисот квадратных футов.
Гостиная с камином из зеленого мрамора, отделанная шелковыми обоями с растительным орнаментом. Спальня с огромной кроватью под балдахином. Ванная комната с мраморной ванной на львиных лапах и золотыми кранами. Небольшая библиотека-кабинет с письменным столом красного дерева.
— Камердинер будет в вашем распоряжении через пятнадцать минут, — сообщил Ричардсон. — Если вам что-либо понадобится, просто нажмите на звонок возле кровати. Ланч сервируется на открытой террасе в час тридцать. Если позволите…
Он отошел к гардеробной, где мой скромный чемодан уже стоял на специальной подставке.
— Предпочитаете, чтобы ваши вещи распаковали сейчас или позже?
— Пожалуй, позже, — ответил я, еще не привыкший к подобному уровню обслуживания.
— Как пожелаете, сэр. — Ричардсон поклонился и неслышно удалился.
Едва дверь закрылась, я глубоко вздохнул. Даже мои воспоминания о дорогих отелях XXI века не подготовили меня к такому уровню роскоши и сервиса.
Здесь, в этом поместье, словно продолжался XIX век, не затронутый изменениями, которые уже преобразовывали остальную Америку.
Подойдя к окну, я увидел раскинувшиеся перед домом обширные сады. Фонтаны, скульптуры, живые изгороди, сформированные в лабиринт.
Дальше виднелись теннисные корты, где сейчас играли несколько пар в белоснежных костюмах. За ними начинался гольф-клуб с изумрудными лужайками, а на горизонте блестела сапфировая полоса Атлантического океана.
Отражение богатства и власти, концентрация капитала, накопленного поколениями. И все это меньше чем через полтора года столкнется с жесточайшим испытанием своей истории, Великой депрессией.
Стук в дверь прервал мои размышления.
— Войдите, — отозвался я.
В комнату вошел молодой человек лет тридцати, безупречно одетый и подтянутый.
— Мистер Стерлинг, я Томас, ваш камердинер на время пребывания. Мистер Прескотт предложил помочь вам подготовиться к ланчу. До него осталось сорок минут.
Я позволил Томасу помочь мне переодеться в более подходящий для дневного приема светло-серый льняной костюм.