Фокус на коммунальные компании, с особым интересом к газовой отрасли Пенсильвании и Огайо. UGI была лишь одной из шести компаний в моем списке, что делало мою заинтересованность именно в ней менее очевидной.
— Начнем с двухсот тысяч, — я передал первый чек. — Распределите их согласно этой схеме. Но я хочу, чтобы основные покупки проходили не напрямую отсюда, а через ваших партнеров в Бостоне — «Томпсон и Партнеры».
Гаррисон поднял бровь, но не стал задавать лишних вопросов. Приличный комиссионный процент хорошо смазывал механизм конфиденциальности.
— Будет исполнено, — он сделал пометки в своем блокноте. — Приступим сегодня же. Ордера будут размещены небольшими партиями в течение дня.
— Прекрасно. Вот список компаний и пропорции, — я передал ему заранее подготовленный лист.
UGI составляла только тридцать процентов инвестиций. Остальное распределялось между пятью конкурирующими газовыми компаниями и производителями газового оборудования. Классическая дымовая завеса для маскировки истинной цели.
Покинув офис Гаррисона, я спустился в телеграфный офис на первом этаже здания. Здесь, среди стрекота телеграфных аппаратов и запаха чернил, я отправил серию закодированных сообщений региональным брокерам.
— Бостон, Филадельфия, Чикаго? — уточнил телеграфист, принимая мои бланки.
— Именно, и один в Денвер, — я оплатил отправку и удостоверился, что все четыре телеграммы ушли.
Закодированные сообщения содержали инструкции о покупке разных пакетов акций, складывающихся в единую стратегию. Но никто, кроме получателей, знающих код, не мог расшифровать истинный смысл.
Мое второе перевоплощение произошло в туалетной комнате отеля «Астор». Сняв очки и бакенбарды, я приклеил тонкие усы и изменил прическу, зачесав волосы назад с обильным количеством бриллиантина.
Добавил шейный платок вместо галстука. Небольшая художественная вольность для образа успешного техасского нефтяника.
Брокерская контора «Вилсон и Партнеры» на Бродвее представляла собой полную противоположность сдержанной элегантности «Гаррисона и Фокса». Современный офис с мраморными колоннами, телефонными аппаратами на каждом столе и армией посыльных, бегающих между торговым залом и телеграфом.
— Мистер Монтгомери! — Джеймс Вилсон, худощавый энергичный мужчина с впалыми щеками, приветствовал меня с энтузиазмом продавца подержанных автомобилей. — Чему обязан удовольствием? Нефть снова в фаворе?
— Не совсем, Джеймс, — я говорил с легким техасским акцентом. — Сегодня я здесь по поручению «Меридиан Инвестментс». Мы решили расширить горизонты за пределы нефтяного сектора.
Я передал ему чемоданчик с половиной миллиона долларов и детальные инструкции. Вилсон присвистнул, увидев сумму, но быстро вернулся к профессиональному тону.
— Газовый сектор? Интересный выбор, особенно учитывая вашу нефтяную историю.
— Диверсификация, мой друг, — я улыбнулся. — Нельзя держать все яйца в одной корзине, особенно в нынешние времена.
Мы обсудили детали сделки. Вилсон был более любопытен, чем Гаррисон, но я умело направлял разговор в нужное русло, избегая прямых ответов на неудобные вопросы.
— Основные покупки через «Моррисон Бразерс» в Филадельфии? — он поднял бровь. — Хм, необычное требование.
— Налоговая оптимизация, — пояснил я с видом знатока. — Пенсильвания имеет определенные преимущества для холдинговых структур.
Вилсон понимающе кивнул, хотя я сомневался, что он действительно понял мою псевдо-объяснение. Но люди часто делают вид, что понимают сложные финансовые материи, лишь бы не показаться некомпетентными.
Пока оформлялись документы, я наблюдал за бурной деятельностью торгового зала. Клерки фиксировали сделки в огромных гроссбухах, телефонисты передавали заказы на биржу, посыльные бегали с бумагами между столами. До электронных терминалов и компьютеризированных транзакций оставалось еще полвека.
— Вот ваша копия, мистер Монтгомери, — Вилсон вернулся с подписанными документами. — Мы начнем распределение средств сегодня же. А что касается «Моррисон Бразерс», я лично свяжусь с их управляющим партнером.
— Превосходно, — я убрал документы в портфель. — Жду ежедневных отчетов о прогрессе.
Третья трансформация была самой тщательной. В туалетной кабинке отеля «Плаза» я изменил не только внешность, но и походку, манеру держаться. Роберт Уинтерс, консервативный бостонский финансист с аккуратно подстриженной бородкой, в строгом темном костюме с жилетом и золотой цепочкой карманных часов, имел мало общего с техасским нефтяником Монтгомери или скромным мистером Греем.