Я снял пиджак и жилет, повесив их на спинку стула. Сначала парик, седые волосы с залысинами на висках мгновенно добавили мне двадцать лет.
Затем грим. Несколько умелых мазков кистью углубили морщины вокруг глаз, сделали скулы более впалыми. Накладные усы дополнили образ.
Из шкафа я достал другой костюм. Консервативный темно-синий с едва заметными полосками, такой носили солидные джентльмены старой школы. Белая сорочка с высоким воротничком, галстук темно-бордового цвета, золотые запонки с инициалами «R. G.» — Роберт Грей.
О’Мэлли терпеливо ждал, пока я завершаю превращение. Когда я надел очки и взял в руки трость, в зеркале на меня смотрел совершенно другой человек. Пожилой, респектабельный джентльмен, которого легко можно было принять за состоятельного рантье или отставного банкира.
— Отлично, босс, — одобрительно кивнул ирландец. — Даже я бы не узнал вас на улице. Роберт Грей готов к выходу в свет.
Я попрактиковался в походке, более медленной, с опорой на трость, характерной для мужчины преклонных лет. Голос тоже требовал изменений: я понизил тембр, добавил легкую хрипотцу, характерную для курильщиков сигар.
— Патрик, запомните, — сказал я измененным голосом, — на бирже вы не знаете меня. Я просто еще один пожилой инвестор, наблюдающий за торгами. Если что-то пойдет не так, дайте знак. Условленный, о котором мы договаривались.
В кармане пиджака лежали документы на имя Роберта Грея — банковские справки, даже членская карточка респектабельного Union Club. Все бумаги были безупречно поддельными, работа лучших мастеров этого дела в Нью-Йорке стоила мне две тысячи долларов, но окупалась сторицей.
Последним штрихом стали карманные часы, не мои золотые Waltham, а старинные серебряные Elgin с гравировкой, которые носил бы консервативный джентльмен вроде Роберта Грея.
В половине девятого утра я покинул банк через черный вход и направился к зданию Нью-Йоркской фондовой биржи на углу Уолл-стрит и Броуд-стрит. Массивное здание в неоклассическом стиле с коринфскими колоннами уже гудело от активности. Брокеры, клерки, посыльные мальчишки сновали взад-вперед по мраморным ступеням.
Патрик О’Мэлли шел неподалеку от меня, его зоркие глаза постоянно осматривали толпу. Вокруг в толпе шли четверо охранников, по двое сзади и спереди.
После предупреждения Маккарти о возможном покушении мы не могли расслабляться. В кармане пиджака у меня лежал маленький никелированный револьвер Smith Wesson.32, небольшой сувенир на случай неприятностей.
У входа в здание биржи нас встретил Чарльз Стивенсон, наш главный брокер. Мужчина средних лет с аккуратными усами и золотыми запонками на манжетах рубашки выглядел спокойным, но я заметил, как он нервно теребит золотую цепочку карманных часов.
— Мистер Грей, — сказал он, пожимая мне руку, — все наши люди на местах. Двенадцать брокеров в торговом зале получили точные инструкции. Начинаем продажи ровно в девять тридцать, как только зазвонит открывающий колокол.
Мы прошли через мраморный вестибюль и поднялись по широкой лестнице на второй этаж, где располагалась галерея для посетителей. Через толстое стекло открывался вид на торговый зал, огромное пространство с высокими потоками, где за деревянными стойками столпились сотни брокеров в черных костюмах.
Последствия Великой депрессии постепенно сошли на нет. На бирже опять велись торги. Не так бурно, как раньше, до краха, но тоже активно.
Атмосфера напоминала улей. Брокеры размахивали руками, выкрикивая цены и объемы сделок. Мальчишки-посыльные в синих куртках и кепках бегали между стойками, передавая записки с ордерами. На огромных досках мелом записывались текущие котировки акций, которые помощники постоянно стирали и обновляли.
Я достал карманные часы. Стрелки показывали девять двадцать восемь. Еще две минуты до начала торговой сессии.
— Стивенсон, — сказал я, не отрывая взгляда от торгового зала, — напомните мне объемы продаж.
Брокер открыл кожаную папку и зачитал цифры:
— American Steel Corporation — продаем двести тысяч акций по рыночной цене. Текущая котировка сорок семь долларов за акцию. Continental Shipping Trust — триста тысяч акций по сорок один доллар. Metropolitan Railways — четыреста тысяч акций по тридцать четыре доллара. Общая стоимость продаваемых пакетов — восемь миллионов семьсот тысяч долларов.
Эти цифры означали катастрофу для Continental Trust. Такие объемы продаж за короткое время неизбежно обрушат котировки. Мелкие акционеры, увидев падение, начнут паниковать и тоже станут избавляться от акций. Снежный ком набирает обороты самостоятельно.