— Чарльз, — обратился я к Бейкеру, — подведем итоги. Сколько мы потеряли?
Бейкер подошел к столу, неся толстую папку с расчетами. Его пальцы дрожали, едва заметно, но для человека, привыкшего к безупречной точности в цифрах, это было красноречивым признаком потрясения.
— Уильям, — начал он, открывая блокнот с аккуратными столбцами цифр, — прямые потери составляют тридцать восемь миллионов четыреста тысяч долларов. Заморожены все ликвидные активы в американских банках, одиннадцать миллионов. Европейские резервы недоступны, семнадцать миллионов в Лондоне, восемь в Цюрихе, два в Амстердаме.
Я записывал цифры на листе бумаги, каждая из них била точно в цель. Сорок миллионов долларов это не просто деньги, это целая империя, построенная за последние полтора года. Это сотни часов планирования, тысячи рискованных решений, десятки сложнейших операций.
— А европейские золотые резервы? — спросил я.
— Недоступны, — мрачно ответил Бейкер. — Credit Suisse требует доказательства законности происхождения средств. Банк Англии заморозил все операции под предлогом проверки связей с организованной преступностью. Амстердамский банк просто перестал отвечать на телеграммы.
О’Мэлли остановился у карты мира, висевшей на стене. Красными булавками были отмечены наши партнеры в Европе, синими — в Америке. Теперь эта карта напоминала поле битвы после поражения.
— Босс, — сказал он, поворачиваясь ко мне, — это слишком скоординированно для случайности. Каждый удар попал точно в цель, каждое действие было рассчитано до минуты. Они готовились к этому заранее.
Я поднялся из кресла и подошел к сейфу, стоявшему в углу кабинета. Покрутив замок, извлек оттуда последнюю папку, ту самую, которую считал своим спасательным кругом. Швейцарские депозиты под именем Роберта Грея, золотые сертификаты на предъявителя, счета в банках трех стран.
— Патрик, — сказал я, протягивая ему телеграмму из Цюриха, — прочитай это.
О’Мэлли взял желтый лист бумаги и прочитал вслух:
— «Счета клиента Р. Грей заморожены по требованию британских властей. Основание: подозрение в связях с американской организованной преступностью. Все операции приостановлены до особого распоряжения. Директор Альфред Бернье.»
Наступила тишина, нарушаемая только стуком дождя по окнам. Даже резервный план, который я считал абсолютно секретным, оказался под ударом. Continental Trust действовал с хирургической точностью.
В дверь кабинета постучали. Секретарша вошла с видом человека, несущего очередную плохую новость.
— Мистер Стерлинг, — сказала она, — звонил мистер Вандербильт. Сожалеет, но семейный совет принял решение временно приостановить все финансовые связи с банком. До выяснения обстоятельств.
Первый союзник покинул тонущий корабль. Я кивнул, стараясь сохранить спокойствие:
— Спасибо, мисс Томпсон. Других звонков не было?
— Мистер Милнер просил передать, что акронские заводы имеют государственные контракты и не могут рисковать репутацией. Мистер Роквуд… — она запнулась, — мистер Роквуд сказал буквально следующее: «Ничего личного, но бизнес есть бизнес».
Союзники разбежались, как крысы с тонущего корабля. Те самые люди, которые еще неделю назад жали мне руку и клялись в вечной дружбе, теперь спешили дистанцироваться от банкира, связанного с мафией.
Секретарша не ушла, продолжая стоять в дверях с неловким выражением лица.
— Что еще? — спросил я.
— Мистер Прескотт и трое старших брокеров подали заявления об увольнении. Мистер Харрисон… — она замолчала.
— Говорите прямо.
— Мистер Харрисон хочет вернуть контроль над брокерской фирмой. Утверждает, что имеет на это право согласно первоначальному договору.
Удар в спину от человека, которого я считал окончательно сломленным. Харрисон, видимо, решил, что настал момент вернуть себе то, что некогда принадлежало ему по праву.
— А наши брокеры? — спросил О’Мэлли.
— Двое перешли к Харрисону, — ответила секретарша. — Мистер Фергюсон и мистер Коэн. Они ссылаются на нестабильную ситуацию в банке.
— И охрана? — добавил Бейкер.
— Винни Коротышка и его люди исчезли сегодня утром. Не оставили даже записки.
Даже Винни покинул нас. Винни, который еще вчера клялся в верности, испарился при первых признаках настоящих неприятностей. Видимо, связь с банком, находящимся под следствием, стала для него слишком опасной.