Я вернулся к столу и сел в кресло. За окном сгущались вечерние сумерки, а дождь продолжал барабанить по стеклу с монотонной настойчивостью.
— Джентльмены, — сказал я, глядя на своих последних верных соратников, — подведем окончательные итоги. Что у нас осталось?
Бейкер пролистал свои записи:
— Ликвидные средства в банке — четыреста тысяч долларов. Этого хватит на покрытие текущих операций максимум на неделю. Недвижимость банка — здание стоит полтора миллиона, но на него наложен арест. Личные активы… — он посмотрел на меня, — ваш особняк, автомобиль, драгоценности. Все это вместе около миллиона двухсот тысяч.
Миллион шестьсот тысяч долларов против сорока миллионов замороженных. Математически это выглядело как полная катастрофа.
— А персонал? — спросил О’Мэлли.
— Требуют выплаты зарплаты вперед, — ответила мисс Томпсон. — Слухи о банкротстве распространяются очень быстро. Кассиры и клерки боятся остаться без денег.
В этот момент зазвонил телефон. Я поднял трубку, ожидая очередной плохой новости.
— Мистер Стерлинг? — незнакомый голос звучал официально и холодно. — Говорит Джеймс Хэнкок из Continental Trust. Мистер Восворт хотел бы встретиться с вами сегодня вечером. У нас есть предложение, которое может вас заинтересовать.
Последний акт трагедии приближался. Победители шли забирать трофеи.
Половина двенадцатого ночи. Мой кабинет погружен в полумрак, лишь настольная лампа отбрасывает желтый круг света на стол, заваленный документами о катастрофе. За окнами не прекращается дождь, монотонно барабаня по стеклу, словно отсчитывая последние часы моей финансовой империи.
Стук в дверь прорезал тишину, резкий и властный. Секретарша, которая осталась в банке до позднего вечера, вошла с бледным лицом.
— Мистер Стерлинг, — голос ее дрожал, — к вам пришли. Три человека. Говорят, что это срочное дело.
Я поднял голову от финансовых отчетов, которые изучал последние два часа, пытаясь найти хоть какой-то выход из ситуации. Поздние визитеры в такой день не предвещали ничего хорошего.
— Кто именно? — спросил я.
— Мистер Восворт из Continental Trust. С ним еще двое мужчин. Один представился как мистер Форбс, второй как федеральный маршал Джонсон.
Федеральный маршал. Значит, дело принимает официальный оборот. Я встал из-за стола, расправил плечи и поправил галстук. Даже в час поражения нужно сохранять достоинство.
— Проводите их в кабинет, — сказал я. — И пошлите О’Мэлли и Бейкера. Пусть присутствуют при разговоре.
Через несколько минут дверь распахнулась, и в кабинет вошла процессия, напоминающая похоронную делегацию.
Джеральд Восворт в безупречном черном пальто с меховым воротником выглядел как человек, пришедший забрать долги. Генри Форбс держал в руках кожаный портфель, видимо, с документами о капитуляции. Третий мужчина, плотный и суровый, в темном костюме государственного чиновника, стоял у двери с видом человека, готового к принуждению.
— Мистер Стерлинг, — Восворт снял шляпу и положил ее на стол рядом с моими документами. — Полагаю, день выдался непростой.
— Мистер Восворт, — ответил я, оставаясь стоять за столом. — В самом деле непростой. Прошу садиться, джентльмены.
Восворт занял кресло напротив моего стола, Форбс сел рядом с ним. Федеральный маршал остался стоять у двери, классический прием для создания атмосферы давления.
О’Мэлли и Маккарти вошли в кабинет и встали по бокам от моего стола. Их присутствие придавало мне некоторую уверенность, по крайней мере, я не остался совсем один.
— Полагаю, вы понимаете цель нашего визита, — начал Восворт, доставая из кармана золотые карманные часы и демонстративно проверяя время. — События сегодняшнего дня привели к некоторым неприятным последствиям для всех участников рынка.
— Неприятные последствия — это мягко сказано, — добавил Форбс, открывая портфель. — Merchants Farmers Bank находится на грани банкротства. Все активы заморожены, кредитные линии отозваны, европейские резервы недоступны.
Я молчал, внимательно изучая лица своих визитеров. Восворт выглядел спокойным и уверенным, человек, знающий, что держит все козыри в руках. Форбс проявлял легкое нетерпение, видимо, хотел быстрее закончить неприятную процедуру. Федеральный маршал стоял неподвижно, как статуя.