— Мистер Стерлинг, — Восворт наклонился вперед, — надеюсь, вы понимаете безнадежность ситуации. Continental Trust не питает к вам личной неприязни. Это просто бизнес. Но бизнес, который требует определенных… урегулирований.
— Какие именно урегулирования вы имеете в виду? — спросил я, садясь в кресло и стараясь выглядеть спокойным.
Форбс достал из портфеля толстую папку с документами и положил ее на стол передо мной:
— Официальное уведомление о начале процедуры банкротства. Федеральные власти признают Merchants Farmers Bank неплатежеспособным. Все активы переходят под контроль конкурсного управляющего.
— А кто именно будет конкурсным управляющим? — уточнил О’Мэлли.
— Это будет наш доверенный человек из Continental Trust, — ответил Форбс с едва заметной улыбкой. — Он имеет большой опыт реструктуризации проблемных финансовых институтов.
Ну да, они наверняка приготовили самый худший вариант. Безжалостного аудитора.
— Однако, — продолжил Восворт, — Continental Trust готов предложить альтернативу официальному банкротству. Мирное урегулирование, которое позволит избежать неприятных разбирательств.
— Каковы условия? — спросил я.
Восворт сплел пальцы рук, демонстрируя золотые перстни с фамильными гербами:
— Первое. Продажа Merchants Farmers Bank компании Continental Financial Corporation за символическую сумму в один доллар. Второе. Передача всех активов, включая клиентскую базу, корреспондентские отношения и недвижимость. Третье. Публичное признание финансовых ошибок и извинения перед клиентами банка.
— И четвертое, — добавил Форбс, — вы покидаете банковский бизнес навсегда. Подписываете соглашение о неконкуренции сроком на десять лет.
Условия были унизительными, но, учитывая обстоятельства, могли считаться милосердными. По крайней мере, я оставался на свободе и не попадал в федеральную тюрьму.
— А что с моими сотрудниками? — спросил я, глядя на Маккарти и О’Мэлли.
— Лучшие получат предложения о работе в наших компаниях, — ответил Восворт. — Мистер Бейкер, например, может возглавить департамент корпоративного кредитования в Continental Trust. Мистеры О’Мэлли и Маккарти получат должность в службе безопасности. Остальные пусть ищут новые места самостоятельно.
Федеральный маршал наконец заговорил:
— Мистер Стерлинг, у вас есть двадцать четыре часа на принятие решения. Если вы откажетесь от мирного урегулирования, будет возбуждено уголовное дело по обвинению в мошенничестве, отмывании денег и связях с организованной преступностью. Федеральная прокуратура располагает достаточными доказательствами.
Я посмотрел на часы, уже без четверти двенадцать. Символично, почти полночь моей финансовой карьеры.
— Джентльмены, — сказал я, вставая из кресла, — ваше предложение требует серьезного обдумывания. Думаю, к завтрашнему вечеру я смогу дать окончательный ответ.
Восворт поднялся, надевая шляпу:
— Мистер Стерлинг, я надеюсь на ваше благоразумие. Война закончилась. Пора подсчитывать потери и планировать будущее.
— Взаимно, мистер Восворт, — ответил я, провожая делегацию к двери.
Когда звук их шагов растворился в коридоре, я остался наедине с О’Мэлли и Бейкером. Молчание длилось несколько минут, нарушаемое только стуком дождя по окнам.
Полночь. Кабинет банка превратился в командный пункт последней обороны. На столе разложены документы о катастрофе, в пепельнице дымится сигарета, бокал с виски стоит нетронутым. Сейчас нужна ясность мышления, а не алкогольное забвение.
О’Мэлли и Бейкер молчат, каждый погружен в собственные мысли о крахе империи, которую мы строили полтора года. Маккарти ушел проверять охрану. За окнами спит Нью-Йорк.
Я встаю из кресла и подхожу к картине, висящей на стене рядом с сейфом. Пейзаж с горным озером, ничем не примечательная работа провинциального художника, купленная для украшения интерьера. Но за этой картиной скрывается то, о чем не знает даже мое ближайшее окружение.
Осторожно снимаю картину с креплений, обнажая встроенный в стену сейф, не тот, что стоит в углу и известен всем, а секретный, установленный сразу после покупки здания банка. Поворачиваю замок, набирая комбинацию: 14−10–29, дата великого краха, которая уже случилась и в этой реальности.
— Босс, — О’Мэлли поднимается с кресла, — что вы делаете?
— Патрик, за полгода работы вместе ты ни разу не видел, чтобы я делал что-то без плана, — отвечаю я, доставая из сейфа толстую папку. — Даже сейчас, когда кажется, что все потеряно.