Я улыбнулся. Меллон прекрасно понимал, что Continental Trust представляет угрозу для всей финансовой системы страны. Их методы, принуждение, подкуп, убийства, разрушали основы честного предпринимательства.
В полдень я дождался телефонного звонка от агента Айвса:
— Мистер Стерлинг, публичная реакция превзошла все ожидания. Конгрессмены требуют принятия нового антимонопольного закона. Президент Гувер лично следит за ходом расследования.
— Агент Айвс, — ответил я, — а что с арестованными?
— Восворт и Форбс отказываются давать показания. Но их юристы уже намекают на возможность сделки. Думаю, через неделю получим полные признания.
К вечеру стало ясно, что информационная атака превзошла все ожидания. Общественное мнение полностью повернулось против Continental Trust. Газеты называли их «врагами американского народа», политики требовали расследования, а простые граждане выражали свое возмущение на улицах.
Я сидел в кабинете, наблюдая, как сгущаются вечерние сумерки над Нью-Йорком. В половине четвертого дня черный Packard особого назначения остановился у главного входа в здание Merchants Farmers Bank. За рулем сидел государственный водитель в форменной фуражке, а задние стекла автомобиля были тонированы настолько, что невозможно различить силуэты пассажиров.
Я спустился с седьмого этажа в сопровождении О’Мэлли, который нес мой коричневый кожаный портфель с важнейшими документами, теми самыми материалами, которые через три часа должны изменить политическую карьеру губернатора Рузвельта.
— Босс, — сказал О’Мэлли, когда мы достигли фойе банка, — этот рейс в Олбани может стать историческим. Вы уверены, что Рузвельт готов к такому шагу?
— Патрик, — ответил я, застегивая двубортное пальто из темно-серой шерсти, — Рузвельт не просто готов. Он ждет этой возможности. Дело Continental Trust даст ему то, что нужно каждому политику, мечтающему о Белом доме, — шанс стать национальным героем.
Дорога до аэродрома Митчелл заняла полчаса. Там нас ждал правительственный самолет Ford Trimotor, трехмоторный монолитный красавец, который мог доставить пассажиров из Нью-Йорка в столицу штата Нью-Йорк за полтора часа полета.
В половине седьмого вечера мы приземлились на небольшом аэродроме в пригороде Олбани. Еще один правительственный автомобиль, темно-синий Buick Master Six, ждал нас у терминала.
Губернаторская резиденция в Олбани встретила нас мягким светом электрических люстр и запахом горящих дубовых поленьев. Особняк в георгианском стиле, построенный в 1850-х годах, служил официальной резиденцией губернаторов штата Нью-Йорк уже восемьдесят лет.
Франклин Делано Рузвельт встретил меня в рабочем кабинете, просторной комнате с высокими потолками, обшитой панелями из темного дуба. За массивным письменным столом красного дерева висел портрет Александра Гамильтона, первого министра финансов Соединенных Штатов.
— Уильям! — Рузвельт поднялся из-за стола, опираясь на трость с серебряным набалдашником. Его улыбка освещала весь кабинет, но я заметил усталость в его голубых глазах — признак напряженных дней в должности губернатора. — Дэвид Роквуд сказал, что у вас есть нечто чрезвычайно важное.
— Губернатор, — я пожал его крепкую руку, — то, что я привез, изменит не только ваше положение в штате, но и шансы на президентских выборах.
Рузвельт жестом пригласил меня к креслам у камина. На низком столике из красного дерева стоял поднос с хрустальным графином виски, двумя бокалами и серебряной коробкой с гаванскими сигарами.
— Виски? — спросил он, наливая янтарную жидкость в бокалы. — Это двенадцатилетний шотландский односолодовый. Подарок от посла Великобритании.
— Благодарю, — я взял бокал и сделал небольшой глоток. Виски оказался превосходным. Мягким, с ароматом дыма и меда.
— Сэр, — начал я, открывая портфель и доставая толстую папку с документами, — помните наши разговоры о необходимости усиления федерального контроля над банковской системой?
— Конечно помню. Ваши идеи о страховании депозитов и разделении коммерческих и инвестиционных банков стали основой многих моих предложений.
— Сегодня утром эти теоретические рассуждения получили практическое подтверждение, — я положил папку на стол и открыл ее. — Continental Trust, крупнейший банковский холдинг страны, полностью разгромлен. Сорок три руководителя арестованы по обвинениям в валютных нарушениях, подкупе должностных лиц и создании монополистического картеля.