— Я слушаю, — Рузвельт откинулся в кресле, внимательно изучая мое лицо.
— Когда Continental Trust объявил мне войну, они использовали все доступные средства. Коррумпированных судей, подкупленных чиновников, продажных журналистов. У меня не было выбора, кроме как найти союзников там, где их можно было найти.
— Вы говорите о мафии?
— Я говорю о людях, которые тоже стали жертвами Continental Trust. Некоторые дельцы потеряли миллионы долларов в их финансовых схемах. Другие лишились контроля над доками из-за их интриг. Мы объединились против общего врага.
Рузвельт встал и прошелся по кабинету:
— Уильям, это крайне рискованная игра. Связи с организованной преступностью могут разрушить любую политическую карьеру.
— Именно поэтому Continental Trust использовал эту тактику, — объяснил я. — Они знали, что даже ложные обвинения в связях с мафией сделают меня неприкасаемым для респектабельных деловых кругов.
— А что произошло с вашим банком? Говорили о массовом изъятии депозитов…
— Объединенная атака. Continental Trust использовал подставных лиц для одновременного изъятия крупных сумм, создавая искусственную панику. Плюс давление через федеральных банковских инспекторов, которые получили «анонимные» жалобы.
Рузвельт вернулся к креслу:
— И как вы выжили?
— Благодаря помощи федеральных агентов. Люди из Секретной службы поняли, что Continental Trust представляет угрозу не только для меня, но и для всей финансовой системы страны. Мы заключили соглашение о сотрудничестве.
— Какого рода соглашение?
— Я предоставляю информацию о финансовых схемах мафии и Continental Trust в обмен на федеральную защиту. Фактически я негласный агент под прикрытием.
Рузвельт присвистнул:
— Боже мой, Уильям. Вы играли одновременно на трех фронтах, против Continental Trust, с мафией и с федеральными органами.
— Выбор был невелик, — признался я. — Либо я находил способ выжить в этой войне, либо Continental Trust уничтожил бы меня так же, как уничтожил моего отца.
— Ваш отец?
— Эдвард Стерлинг, владелец текстильной фабрики. В 1925 году Continental Trust разорил его предприятие через манипуляции с кредитами, а затем инсценировал его самоубийство.
Рузвельт покачал головой:
— Уильям, это объясняет многое. Вы не просто боролись за выживание бизнеса, вы мстили за отца.
— Отчасти да. Но в процессе я понял, что Continental Trust это угроза для всей страны. Они не просто нарушали законы, они подрывали основы американской демократии.
Рузвельт, продолжая сидеть, протянул мне руку:
— Уильям, я верю вам. Более того, после того, что вы сделали с Continental Trust, я хочу предложить вам более тесное сотрудничество.
— В каком смысле?
— Я готовлюсь к президентским выборам 1932 года. Мне нужен человек, который понимает реальные проблемы американской экономики и знает, как их решить.
Я пожал его руку:
— Сэр, я готов помочь. Что вас больше всего беспокоит?
Рузвельт вернулся к карте на стене и указал на промышленные районы:
— Безработица, Уильям. Четырнадцать миллионов американцев без работы. Мои соперники предлагают ждать, пока рынок сам восстановится. Но люди не могут ждать, они голодают прямо сейчас.
— И что вы предлагаете?
— Федеральные программы трудоустройства. Масштабные общественные работы. Строительство дорог, мостов, плотин. Но республиканцы называют это «социализмом», а консервативные демократы боятся дефицита бюджета.
— Сэр, а что если мы покажем, что такие программы не только помогут безработным, но и принесут прибыль?
— Как это возможно?
— Каждый доллар, потраченный на общественные работы, генерирует два-три доллара экономической активности. Строители тратят зарплаты в магазинах, владельцы магазинов заказывают больше товаров, производители нанимают рабочих.
Рузвельт заинтересованно наклонился вперед:
— Вы можете это доказать математически?
— Могу подготовить детальный экономический анализ. Плюс у меня есть связи в финансовых кругах, люди, которые могут профинансировать пилотные проекты, демонстрирующие эффективность подхода.
— Это именно то, что мне нужно. Не просто теория, а практические доказательства того, что «Новый курс» может работать.
— Сэр, — сказал я, — дайте мне шесть месяцев. К осени у вас будет экономическая программа, которая не только решит проблему безработицы, но и станет основой вашей избирательной кампании.