— Босс, — сказал он, поглядывая на заснеженные просторы, — после истории с Continental Trust половина Вашингтона знает ваше имя. Рузвельт приглашает вас не просто на дружескую беседу.
— Патрик, — ответил я, просматривая приготовленные документы в кожаном портфеле, — Франклин не человек, который тратит время впустую. Если он хочет встретиться в Гайд-Парке, значит, речь идет о чем-то действительно важном.
На самом деле я знал, о чем пойдет речь. У меня сейчас особенно бешеный график. Поэтому встречу надо провести быстро. И ехать дальше.
Ночью у меня другая встреча. С важными людьми, прибывшими из Лондона…
Дорога повернула, и передо мной открылся вид на поместье Спрингвуд, фамильный дом семьи Рузвельт. Двухэтажное здание из светло-желтого кирпича в георгианском стиле стояло на холме, окруженное вековыми кленами и дубами. Широкие веранды с белыми колоннами придавали дому вид классической американской усадьбы.
Мартинс остановил машину у главного входа, украшенного резными колоннами и бронзовыми фонарями. Дворецкий в черном костюме встретил нас на крыльце.
— Мистер Стерлинг? Губернатор ожидает вас в библиотеке. Прошу следовать за мной.
Охрана осталась у входа. Со мной пошел только О’Мэлли.
Мы прошли через просторный холл с мраморным полом, украшенный портретами предков Рузвельтов в золоченых рамах. Хрустальная люстра отбрасывала мягкий свет на антикварную мебель из красного дерева. В воздухе витал аромат воска и старых книг.
Патрик остался в гостиной.
Библиотека оказалась просторной комнатой с потолками высотой двенадцать футов. Стены от пола до потолка покрывали книжные полки из темного дуба, заставленные кожаными томами. У высоких окон, выходящих на заснеженный сад, стоял массивный письменный стол из красного дерева, а рядом кресла, обитые зеленой кожей.
Франклин Делано Рузвельт поднялся из-за стола, опираясь на трость с серебряным набалдашником. Высокий, широкоплечий мужчина, с волевым лицом и пронзительными голубыми глазами. Несмотря на паралич ног, его фигура излучала силу и уверенность.
— Уильям! — воскликнул он, протягивая крепкую руку. — Рад видеть вас в Спрингвуде. Надеюсь, дорога не утомила?
— Губернатор, — я пожал его руку, — для меня честь побывать в вашем доме. Дорога прекрасна, особенно весенние пейзажи долины Гудзона.
Рузвельт жестом пригласил меня к камину, где потрескивали дубовые поленья. На низком столике из орехового дерева стоял поднос с хрустальным графином коньяка, двумя снифтерами и серебряной коробкой с гаванскими сигарами.
— Коньяк? — предложил он, наливая янтарную жидкость в снифтеры. — Hennessy Paradis, тридцатилетней выдержки. Подарок французского посла.
— Благодарю, — я взял бокал и сразу почувствовал богатый аромат выдержанного коньяка.
Рузвельт устроился в кожаном кресле, положив трость рядом с собой. Огонь в камине отбрасывал теплый свет на его лицо, подчеркивая решительные черты.
— Уильям, дело Continental Trust произвело фурор не только в Нью-Йорке, но и в Вашингтоне. Президент Гувер лично интересовался ходом расследования.
— Справедливость восторжествовала, — ответил я. — Continental Trust слишком долго паразитировал на американской экономике.
— Но это только верхушка айсберга, не так ли? — Рузвельт отпил коньяк и внимательно посмотрел на меня. — Наша банковская система пронизана коррупцией. Тысячи мелких банков на грани краха, а крупные игроки наживаются на чужом горе.
Я поставил снифтер на стол и достал из портфеля папку с документами.
— Сэр, позвольте показать вам кое-что. Анализ банковской системы, который подготовили мои аналитики.
Рузвельт надел очки в золотой оправе и взял первый лист. Его лицо постепенно мрачнело по мере чтения.
— Семьсот банков обанкротились только за прошлый год? Четыре миллиона потеряли сбережения?
— И это только начало, — сказал я. — Без кардинальных реформ мы увидим коллапс всей системы. Люди теряют веру в банки, изымают депозиты, создавая порочный круг.
Рузвельт перевернул страницу и увидел диаграмму уровня безработицы.
— Четырнадцать миллионов без работы…
— И цифра растет каждый месяц. Промышленное производство упало на пятьдесят процентов с 1929 года. Фермеры не могут продать урожай, заводы закрываются, торговцы разоряются.