— Сложная цепочка. Но она действительно минимизирует валютные риски, — согласился я. — А комиссионные?
— Полтора процента от суммы операции. Половина остается в Америке, половина поступает в Лондон.
Я встал и подошел к окну, за которым простирался ночной Манхэттен. Огни небоскребов отражались в темных водах Ист-Ривер, а вдали мерцали огни Бруклинского моста.
— Сэр Реджинальд, ваше предложение интересно. Но у меня есть встречное предложение, которое может принести Barclays Bank еще большую выгоду.
— Слушаю вас, — британец наклонился вперед.
— Создание совместного инвестиционного фонда, — сказал я, возвращаясь к креслу. — Barclays Bank предоставляет капитал, я — экспертизу американского рынка. Цель — скупка обесцененных активов по кризисным ценам.
— Какого рода активы?
— Промышленные предприятия, банки, недвижимость. Все, что потеряло от пятидесяти до семидесяти процентов стоимости с октября прошлого года.
Сэр Реджинальд взял сигару из серебряной коробки и медленно раскурил ее:
— И ожидаемая доходность?
— При консервативных оценках двести процентов в течение пяти лет. При оптимистических сценариях до пятисот процентов.
— Боже мой, — прошептал британец. — Такая доходность превышает все разумные ожидания.
— Сэр Реджинальд, мы живем в необычные времена. Американская экономика переживает самый глубокий кризис в истории. Активы продаются за бесценок. Но экономика США не исчезнет. Через несколько лет она восстановится, и цены вернутся к нормальным уровням.
Британский банкир задумчиво пустил кольцо дыма:
— А риски? Что если восстановление займет десятилетия?
— Поэтому и нужна диверсификация, — объяснил я. — Не все активы в одной отрасли. Промышленность, банки, недвижимость, транспорт. Даже если некоторые секторы восстанавливаются медленно, другие компенсируют потери.
— И конкретные объекты для инвестиций?
Я достал из портфеля подготовленный список:
— Например, United Steel Corporation. Сейчас торгуется по цене восемь долларов за акцию при балансовой стоимости двадцать два доллара. Или Manhattan Real Estate Trust. Портфель недвижимости стоимостью пятьдесят миллионов долларов продается за пятнадцать миллионов.
Сэр Реджинальд внимательно изучал цифры:
— Впечатляющие возможности. Но как обеспечить контроль над активами? Barclays Bank не может напрямую владеть американскими предприятиями.
— Через систему номинальных держателей, — ответил я. — Американские инвестиционные компании покупают активы на деньги британского банка. Юридически собственность остается в США, но экономическое содержание принадлежит Barclays.
— И гарантии возврата капитала?
— Страхование через Lloyd’s of London. Плюс залоговое обеспечение в виде золота или недвижимости в Великобритании.
Часы на каминной полке пробили половину одиннадцатого. За окном Нью-Йорк постепенно засыпал, но в финансовом районе еще горели огни. Банкиры и брокеры работали до глубокой ночи, пытаясь справиться с последствиями кризиса.
Сэр Реджинальд отложил документы и посмотрел мне в глаза:
— Мистер Стерлинг, ваши предложения революционны. Если они осуществятся, Barclays Bank получит беспрецедентные возможности для экспансии в Америке.
— Сэр Реджинальд, кризис меняет правила игры. Кто адаптируется первым, получает преимущество на десятилетия вперед.
Британский банкир встал и протянул руку:
— Мистер Стерлинг, у нас есть основа для сотрудничества. Я вернусь в Лондон с рекомендацией начать переговоры о создании совместного фонда. Барклайс всегда открыт для новаторских решений.
Мы обменялись рукопожатием, скрепляющим договоренности, которые должны связать американский и британский капитал в эпоху глобальных перемен.
— Первые операции можем запустить через месяц, — добавил я. — Пилотные инвестиции на сумму пять миллионов фунтов для демонстрации эффективности системы.
— Превосходно. Я телеграфирую в Лондон завтра утром.
Ночь в Нью-Йорке обещала быть долгой, и я чувствовал, что международные связи, заложенные сегодня, станут фундаментом для операций, масштаб которых пока трудно представить.