Марранцано улыбнулся холодной улыбкой:
— Неитальянцы исключаются из всех операций. Никакого сотрудничества с ирландскими, еврейскими или другими группировками. Cosa Nostra только для детей Сицилии.
Дженовезе поднял руку:
— Дон Сальваторе, а как же финансовые операции? Многие наши доходы зависят от…
— Будут новые доходы! — перебил его Марранцано. — Чистые, основанные на традиционных методах. Рэкет, контроль над доками, сбор дани с итальянских торговцев.
Он достал из внутреннего кармана пиджака сложенный лист бумаги:
— А теперь о тех, кто предал наши принципы. Список врагов Cosa Nostra, подлежащих исключению из организации.
Все напряглись. Марранцано медленно развернул бумагу и начал читать:
— Уильям Стерлинг — за сотрудничество с федеральными властями и финансирование врагов традиционной мафии.
Ожидаемо. Все знали о конфликте между Стерлингом и сицилийскими традиционалистами.
— Мейер Лански — за попытки модернизации организации и привлечение еврейских элементов.
Лански был ближайшим союзником и финансовым консультантом Лучиано, поэтому логично, что удар пришелся по нему.
— Бенджамин Сигель, за чрезмерную жестокость и неповиновение старшим. Лучиано — за американизацию методов ведения дел и забвение сицилийских традиций.
Зал замер.
— Альберт Анастасия — за сотрудничество с ирландскими группировками и превышение полномочий. Все перечисленные лица исключаются из Cosa Nostra. Им запрещено вести любые операции на территории, контролируемой нашей организацией. А если они откажутся подчиниться, тогда они станут врагами Cosa Nostra. А с врагами мы поступаем по старинке.
Он провел ребром ладони по горлу. Универсальный жест, не нуждающийся в переводе.
Костелло встал и медленно направился к выходу:
— Думаю, совещание окончено.
Остальные боссы начали расходиться. Одни с выражением покорности судьбе, другие с плохо скрываемой яростью.
Марранцано остался в зале со своими телохранителями. Он подошел к карте и провел пальцем по отмеченным территориям:
— Америка вернется к истинным ценностям, — прошептал он по-сицилийски. — Один за другим мы очистим эту землю от предателей и американизированных собак.
Старший из телохранителей, угрюмый мужчина с лицом, изрезанным шрамами, подошел к дону:
— Когда начинаем, дон?
— Завтра ночью, Тото. Начнем со Стерлинга. Он самый опасный, у него деньги, связи, собственная армия. Уберем его, остальные струсят.
За окнами склада сгущались сумерки.
Половина одиннадцатого вечера.
Я стоял у окна гостиной, наблюдая, как черный Packard бесшумно подъезжает к служебному входу особняка. Фары погасли, из машины вышли двое мужчин в темных пальто и направились к боковой двери.
Мейер Лански и Бенджамин «Багси» Сигель. Два самых влиятельных еврейских гангстера Нью-Йорка, люди, которые превратили хаотичную преступность в точную науку.
Томми Маккарти провел их через служебные коридоры прямо в мой кабинет, минуя главную лестницу. Меры предосторожности, если сицилийцы следили за особняком, они не должны знать о встрече.
Лански вошел первым. Высокий худощавый мужчина тридцати лет, с проницательными карими глазами. Его темные волосы были аккуратно зачесаны назад, серый костюм-тройка сидел безупречно. В руках кожаный портфель и шляпа-федора.
— Мистер Стерлинг, — поприветствовал он меня, протягивая руку. — Давно не виделись. Благодарю за приглашение, особенно в такое непростое время.
Рукопожатие было крепким, уверенным. В глазах Лански читался острый ум человека, привыкшего просчитывать комбинации на десять ходов вперед.
Следом вошел Сигель, полная противоположность своему спутнику. Среднего роста, коренастый, с широким красивым лицом и голубыми глазами, в которых мелькали искорки безумия. Его светлые волосы были уложены с небрежной элегантностью, дорогой костюм сидел с вызывающей небрежностью.
— Уильям! — воскликнул он, хлопнув меня по плечу с фамильярностью старого друга. — Слышал, сицилийский старик объявил тебе войну. Это правда?
— К сожалению, да, — ответил я, приглашая их к камину. — Марранцано решил вернуть американскую мафию в средневековье.
Мы заняли кресла у потрескивающих дубовых поленьев. Я налил виски, Johnnie Walker Black Label, любимый напиток деловых людей.
— Мейер, — обратился я к Лански, — ты был на совещании?