Мистер Вольф лично контролировал отправку. Это означало, что груз действительно ценный, настолько ценный, что европейский агент не доверил его обычным процедурам.
— Когда отплытие?
— Через два часа. В девять утра. Прямой рейс до Гамбурга с заходом в Саутгемптон.
Я повесил трубку и несколько минут сидел в кресле, обдумывая ситуацию. Поддельная информация о проекте Thunderbird уже упакована и готова к отправке в Германию. Если Барух невиновен, почему документ попал в руки европейских агентов именно через сутки после нашей встречи в клубе?
Совпадения в разведывательной работе случаются реже, чем честные политики.
Я взял телефонную трубку и набрал номер офиса Баруха. Секретарша ответила после второго гудка, голос молодой женщины, профессионально вежливый.
— Офис мистера Баруха, чем могу помочь?
— Говорит Уильям Стерлинг. Мне необходимо встретиться с мистером Барухом сегодня. Вопрос крайне срочный.
— Позвольте проверить расписание… Мистер Барух свободен в два часа дня. Подойдет ли вам это время?
— Прекрасно. Скажите ему, что речь идет о наших общих интересах в области международного сотрудничества.
Формулировка выбрана не случайно. Если Барух действительно работает с альянсом, он поймет намек. Если нет, сочтет это обычной деловой встречей.
До двух часов дня оставалось достаточно времени, чтобы подготовиться к самому неприятному разговору в моей карьере. Обвинить в предательстве человека, которого уважаешь, задача не из легких. Особенно когда доказательства основаны на собственной провокации.
Я открыл сейф и достал копию поддельного документа о проекте Thunderbird. Если Барух действительно передал информацию европейцам, он должен помнить детали. Молибденовый сплав, скорость двести миль в час, серийный номер XB-7749–1929, все эти выдуманные подробности станут уликами против него.
В половине второго я покинул офис и направился на Уолл-стрит, 111. Здание, где располагался офис Баруха, возвышалось над финансовым кварталом как памятник американскому капитализму. Тридцать этажей стекла и стали, где каждый день принимались решения, влияющие на судьбы миллионов людей.
Лифтер, пожилой негр в безупречной униформе, молча доставил меня на двадцать восьмой этаж. В приемной меня встретила та самая секретарша, с которой я говорил по телефону, миловидная блондинка лет тридцати с внимательными глазами.
— Мистер Стерлинг? Мистер Барух ждет вас.
Кабинет Баруха был обставлен с тем сдержанным великолепием, которое могли позволить себе только люди, не нуждающиеся в демонстрации богатства. Персидские ковры, антикварная мебель, картины старых мастеров, фотографии с известными политическими лидерами, все говорило о власти и влиянии, накопленных десятилетиями.
Сам Барух стоял у окна, глядя на суету Уолл-стрит. Услышав мои шаги, он обернулся с улыбкой, которая показалась мне чуть более натянутой, чем обычно.
— Уильям! Рад видеть вас. Присаживайтесь, пожалуйста.
Я занял кресло напротив его стола, положив портфель рядом. В портфеле лежала копия поддельного документа и записи наблюдений О’Мэлли. Доказательства, которые должны разоблачить предателя.
— Барнард, — начал я осторожно, — наша встреча касается вопроса, который может показаться вам неожиданным.
— Интригующе. О чем речь?
— О вашем участии в деятельности европейского альянса промышленной стабильности.
Выражение лица Баруха не изменилось ни на йоту. Он продолжал смотреть на меня с тем же дружелюбным интересом, что и минуту назад. Либо он был блестящим актером, либо мое обвинение его не удивило.
— Альянс промышленной стабильности? — переспросил он задумчиво. — Да, я знаком с этой организацией. А что именно вас интересует?
Момент истины. Либо Барух сейчас признается, либо я начну предъявлять доказательства его вины. В любом случае, через несколько минут один из нас будет разоблачен.
Есть особое искусство в том, чтобы обвинить человека в предательстве, не превращаясь при этом в полного параноика. Я потратил три дня на то, чтобы собрать доказательства против Баруха, и теперь настал момент их предъявить.
— Барнард, — сказал я, открывая портфель, — последние месяцы ваша деятельность вызывает у меня определенные вопросы.
— Какого рода вопросы? — он откинулся в кресле, по-прежнему сохраняя невозмутимость.
— Начнем с ваших инвестиций в германские промышленные облигации. — Я достал записи Бейкера. — Полмиллиона долларов в Krupp, IG Farben и Thyssen. Довольно специфический выбор для американского патриота.