— Мистер Стерлинг, к вам посетитель. Мистер Майкл Норрис из Колумбийского университета.
Профессор Норрис мой старый знакомый, один из самых уважаемых экономистов страны. Его визит всегда означал интересное предложение.
— Проводите его, мисс Томпсон.
Норрис вошел в кабинет, высокий худощавый мужчина лет шестидесяти с седой бородкой и проницательными голубыми глазами за очками в золотой оправе. Его темно-серый костюм был элегантным, но не показным, типичный образ университетского профессора.
— Уильям, — сказал он, пожимая мне руку, — поздравляю с блестящей победой. Вся академическая среда следила за твоей борьбой с Continental Trust. Это было триумфом справедливости над коррупцией.
— Спасибо, профессор, — ответил я. — Присаживайтесь. Чем могу быть полезен?
Норрис устроился в кресле напротив стола:
— У меня есть предложение, которое может заинтересовать и тебя, и университет. Мы хотим создать исследовательский центр по изучению банковского дела и финансовых рынков. Первый такой центр в стране.
Это действительно интересно. Связь с академической средой могла дать банку доступ к новейшим экономическим теориям и аналитическим методам.
— А какая роль предполагается для моего банка? — спросил я.
— Финансирование исследований и предоставление практических данных, — объяснил Норрис. — Взамен банк получит эксклюзивный доступ к результатам исследований и возможность привлекать лучших выпускников экономического факультета.
Джонсон заинтересованно наклонился вперед:
— Профессор, а какие направления исследований планируются?
— Анализ международных финансовых рынков, методы оценки кредитных рисков, влияние государственной политики на банковскую деятельность, — перечислил Норрис. — А также изучение новых финансовых инструментов и технологий.
— Сколько потребуется инвестиций? — поинтересовался я.
— Сто тысяч долларов в год в течение пяти лет, — ответил профессор. — Плюс возможность стажировки сотрудников банка в университете и участия в конференциях.
Полмиллиона долларов за пять лет разумная цена за доступ к передовым экономическим знаниям и талантливым кадрам.
— Профессор Норрис, — сказал я, вставая и подходя к окну, — ваше предложение заслуживает серьезного рассмотрения. Дайте мне несколько дней для изучения деталей, и мы сможем подписать соглашение.
— Прекрасно, Уильям, — Норрис поднялся с кресла. — Я оставлю подробную документацию мистеру Джонсону. Уверен, это партнерство принесет пользу обеим сторонам.
После ухода профессора я вернулся к столу и откинулся в кожаном кресле. За три часа работы банк получил предложения о сотрудничестве на сумму свыше пятидесяти миллионов долларов. Это было больше, чем за весь прошлый год.
— Эллиотт, — обратился я к заместителю, — подготовь план расширения банка на ближайшие два года. Нам понадобится новое здание, дополнительный персонал, современное оборудование. «Merchants Farmers Bank» должен быть готов к работе в новом масштабе.
— Обязательно, сэр, — кивнул Джонсон. — Думаю, нам понадобится инвестировать не менее трех миллионов долларов в развитие инфраструктуры.
Солнце медленно перемещалось по небу, освещая кабинет мягким светом. За окнами виднелись крыши Нью-Йорка, дымовые трубы заводов, мачты кораблей в гавани. Этот город дал мне все. Возможности для роста, испытания для закалки характера, союзников и врагов.
Теперь наступал новый этап. «Merchants Farmers Bank» превращался из регионального банка в национальную, а возможно, и международную финансовую корпорацию. Впереди новые вызовы, но я чувствовал готовность к ним.
Война закончилась. Началось время строительства.
Вечером ко мне пришел доктор Маккейб. Он тщательно осмотрел О’Мэлли.
Затем закрыл потертый медицинский саквояж и снял резиновые перчатки, бросив их в эмалированный тазик на тумбочке. В комнате запахло йодом и карболовой кислотой, но воздух уже не был таким тяжелым, как две недели назад.
— Мистер О’Мэлли, — сказал врач с легким ирландским акцентом, — вы поправляетесь быстрее, чем я ожидал. Ирландская закалка, видимо. Но левая рука и нога еще месяц будут работать на семьдесят процентов от обычного. И никаких физических нагрузок.
О’Мэлли сидел на краю кровати, осторожно двигая пальцами левой руки. Рубашка из белого хлопка была аккуратно заправлена в серые брюки, а темно-синий пиджак висел на спинке стула. После двух месяцев лечения он заметно похудел, но в карих глазах снова появился привычный огонек решимости.
— Доктор, — сказал он, вставая с кровати, — я чувствую себя достаточно хорошо для работы. Уже неделю схожу с ума от безделья.