Автомобиль остановился у моего дома на Парк-авеню.
В доме было тихо и темно. Я прошел в кабинет и включил настольную лампу. На столе лежала вечерняя почта.
Письма из Европы, отчеты от брокеров, приглашения на светские мероприятия. Обычная рутина финансиста, но теперь все это отходило на второй план.
Я достал бутылку французского коньяка Hennessy XO и налил небольшую порцию в хрустальный снифтер. Алкоголь согревал, помогал сосредоточиться на главном.
За окнами простирался ночной Нью-Йорк. Море огней, символ мощи и богатства. Но там, за горизонтом, в городах Среднего Запада, уже разгоралась новая игра. И я не собирался в ней проигрывать.
Завтра начнется новый этап противостояния. Чикагские амбиции Фрэнка Нитти встретятся с нью-йоркскими деньгами и европейскими связями. Посмотрим, что окажется сильнее, география или капитал.
Но по плану у меня было другое мероприятие. Несмотря на амбиции мафиози из Чикаго, мне нужно выполнять обещание, данное Рузвельту.
Дождливое утро встретило меня на маленьком вокзале в Мэлоне резким порывом холодного ветра и запахом мокрой земли. Поезд «Адирондак Лимитед» прибыл точно по расписанию в восемь сорок семь, но на платформе из красного кирпича меня ждал только один человек, невысокий ирландец с усталыми глазами и мозолистыми руками рабочего.
— Мистер Стерлинг? — Мужчина снял потрепанную кепку, обнажив редеющие седые волосы. — Уолтер Коннолли, мэр города. Добро пожаловать в Мэлоун, хотя боюсь, что встречаем мы вас не в лучшие времена.
Я пожал его крепкую руку и оглядел вокзал. Краска на стенах облупилась, несколько окон заколочены досками, а на единственной скамейке спал бородатый мужчина в рваном пальто. Контраст с роскошными вокзалами Нью-Йорка был разительным.
— Спасибо за встречу, мистер Коннолли. Надеюсь, я привез с собой не только дождь, но и хорошие новости.
Коннолли поднял мой чемодан и повел к стоящему у обочины потрепанному Ford Model A черного цвета. Автомобиль явно видал лучшие времена. На крыльях была ржавчина, а хромированный бампер потускнел от времени.
Сегодня я без охраны. Поездка тщательно законспирирована, о ней никто не знает. О’Мэлли еще болен, Маккарти занят проверкой действий Моргана и Нитти.
— Простите за транспорт, — извинился мэр, заводя мотор с третьей попытки. — Городской бюджет не позволяет роскошествовать. Зато машина надежная, довезет куда надо.
Мы поехали по Мэйн-стрит, главной улице города. То, что я увидел за окнами автомобиля, превзошло мои самые мрачные ожидания.
Почти каждый третий магазин закрыт, на окнах висели таблички «К продаже» или «К сдаче». Немногочисленные прохожие выглядели подавленно, многие мужчины стояли группами у закрытых заведений, явно не имея работы.
— Как дела в городе, мистер Коннолли? — спросил я, изучая унылый пейзаж.
Мэр горько усмехнулся:
— Скверно, мистер Стерлинг. Совсем скверно. Население сократилось с восьми тысяч до шести тысяч человек за последние два года. Молодежь уезжает в Нью-Йорк, Бостон, кто куда может. Старики остаются умирать.
Он повернул на боковую улицу, где дома выглядели еще более запущенными:
— Местные банки отказывают в кредитах даже фермерам с хорошей репутацией. First National закрылся в прошлом месяце, теперь ближайший банк в Платтсбурге, за тридцать миль.
— А промышленность?
— Вот как раз едем смотреть единственное, что у нас осталось. — Коннолли указал на группу красно-кирпичных зданий впереди. — Завод «Адирондак Стил Воркс». Раньше лучшее предприятие округа, а теперь…
Он не закончил фразу, но красноречиво пожал плечами.
Завод «Адирондак Стил Воркс» действительно когда-то впечатлял. Комплекс из пяти зданий, построенных в 1890-х годах, занимал целый квартал.
Высокие кирпичные трубы, характерные зубчатые крыши, массивные ворота из кованого железа, все говорило о былом процветании. Но сейчас из труб не шел дым, железнодорожная ветка заросла травой и бурьяном, а на главных воротах висело объявление, написанное от руки: «Рабочий день сокращен до 4 часов. Зарплата выплачивается по субботам».
— Четыре часа в день? — переспросил я, выходя из автомобиля.
— И то не каждый день, — мрачно ответил Коннолли. — Фрэнк Макдональд, владелец, держится из последних сил. Раньше здесь работало четыреста человек, теперь меньше ста.
Мы прошли через проходную, где сидел пожилой охранник, дремавший над газетой. Заводской двор поражал запустением.
Повсюду валялись ржавые детали, разбитые ящики, куски металлолома. Несколько рабочих в замасленных комбинезонах вяло перетаскивали какие-то трубы, больше для вида, чем по необходимости.