Я улыбнулся:
— Тогда, Шон, нам действительно понадобится помощь Моргана. И придется платить его цену, какой бы высокой она ни была.
Рассвет нового дня обещал быть полным неожиданностей. Но впервые за долгое время у меня появился план, который мог изменить расстановку сил в мою пользу.
Глава 14
Военный совет
Парильная в турецких банях «Сент-Джордж» на Генри-стрит окутывала нас облаками горячего пара, через которые едва просматривались очертания мраморных скамей и мозаичных стен.
Влажность была такой плотной, что казалось, воздух можно резать ножом. Запах эвкалиптового масла смешивался с ароматом дорогого табака от сигар, которые некоторые боссы продолжали курить даже здесь.
Место выбрали не случайно. В парилке шум воды и пара заглушает любые разговоры от посторонних ушей.
Чарли «Счастливчик» Лучиано сидел на верхней мраморной скамье, его обычно безупречно уложенные волосы прилипли ко лбу от влаги. Даже в таких условиях он умудрялся выглядеть властно. Широкие плечи, прямая осанка, взгляд темных глаз, который пронизывал насквозь. Шрам на правой щеке, оставшийся после покушения два года назад, казался еще заметнее в мерцающем свете масляных ламп.
— Господа, — начал Лучиано, его голос эхом отражался от кафельных стен, — чикагский ублюдок Нитти переходит все границы. Он не просто создает конкурирующую структуру, он объявляет войну самой идее нью-йоркской Комиссии.
Слева от него расположился Альберт Анастасия, чьи массивные руки покоились на коленях. «Безумный Шляпник» получил прозвище не за любовь к головным уборам, а за непредсказуемые вспышки ярости. Сейчас он молчал, но мышцы на его могучих плечах напрягались при каждом упоминании чикагцев.
Фрэнк Костелло, единственный из присутствующих, кто умудрялся выглядеть элегантно даже в парилке, поправил золотые запонки на манжетах. Его костюм-тройка от лондонского портного висел на крючке возле двери, а сам он сидел в белой льняной рубашке, которая каким-то образом оставалась накрахмаленной даже во влажном воздухе.
— Чарли прав, — сказал Костелло, его голос сохранял калабрийский акцент, несмотря на годы в Америке. — Мои источники в Чикаго сообщают, что Нитти переманил Оуни Мэддена. Это серьезный удар по нашему престижу.
Джо Профачи, хозяин бруклинских доков, наклонился вперед. На его лице читалось недовольство. Потеря Мэддена означала проблемы с поставками алкоголя из Канады через контролируемые им склады.
— Если Мэдден переметнулся к чикагцам, нам нужно найти новые каналы для канадского виски, — пробормотал он, вытирая пот махровым полотенцем. — Мои ребята на причалах уже задают вопросы.
В углу парилки, как всегда держась особняком, сидел Мейер Лански. Еврей среди итальянцев, финансовый гений среди громил.
Его худощавая фигура контрастировала с мускулистыми торсами окружающих, но все знали, что его влияние измеряется не физической силой, а способностью превращать грязные деньги в чистые. Очки в золотой оправе запотели от влажности, и он то и дело протирал их платком.
— Проблема глубже, чем кажется, — сказал Лански, его голос звучал тише остальных, но все мгновенно замолчали. — Чикагцы не просто переманивают наших союзников. Они создают альтернативную финансовую систему. Bank of Chicago, Midwest Investment Trust, у них появляется собственная банковская сеть.
Я сидел на нижней скамье, впитывая каждое слово. В этом мире информация стоила дороже золота, а возможность присутствовать на подобном совещании приравнивалась к получению инсайдерских данных на Wall Street. Пар обжигал легкие, но я старался не подавать виду дискомфорта. Показать слабость в присутствии этих людей означало потерять уважение навсегда.
— Мистер Стерлинг, — обратился ко мне Лучиано, — вы финансист. Как вы оцениваете угрозу от чикагской банковской сети?
Я медленно встал, чувствуя, как пот стекает по спине. Все взгляды прикованы ко мне, от моего ответа зависело не только мое положение в организации, но и дальнейшая стратегия Комиссии.
— Угроза вполне реальна, — начал я, выбирая слова с предельной осторожностью. — Если Нитти получит контроль над финансовыми потоками Среднего Запада, он сможет диктовать условия всем остальным. Железные дороги, нефтепереработка, сельское хозяйство, все это проходит через чикагские банки.
Анастасия сжал кулаки:
— Тогда едем в Чикаго и решаем вопрос по-старому. Двадцать стволов, и Нитти с его синдикатом превратятся в труп.
— Альберт, — остановил его Костелло, — времена изменились. Прямое насилие привлечет внимание федералов. Нам нужен более тонкий подход.