— О’Мэлли, в войне всегда страдают невиновные. Главное, чтобы страдали не мы.
Я сел за стол и начал составлять список мишеней. Если неизвестный противник хотел играть в финансовую войну, он получит ее. Только правила игры определю я.
— Звони Престону в Лондон. Пусть мобилизует два миллиона долларов для экстренных операций. Завтра мы покажем нашему таинственному врагу, как выглядит настоящая атака.
— А если он ответит еще более жестко?
Я усмехнулся, вспомнив одну старую поговорку с Уолл-стрит: «Если хочешь мира, готовься к войне. Если хочешь войны, готовься к банкротству.»
— Тогда посмотрим, чего у него больше, денег или ума.
Говорят, что война это продолжение политики другими средствами. На Уолл-стрит война это продолжение бизнеса теми же средствами, только с большими потерями и меньшими шансами на выживание.
Следующее утро принесло новые неприятности. Я даже не успел допить утренний кофе, когда О’Мэлли ворвался в кабинет с телеграммой в руке и лицом человека, увидевшего собственные похороны.
— Босс, они продолжают атаку. Судоходная компания из Балтимора, текстильная фабрика в Массачусетсе. Та же схема, массовые продажи через подставные фирмы.
Я поставил чашку и взглянул на биржевые сводки. Atlantic Maritime Corporation потеряла двенадцать пунктов за первый час торгов. New England Textile Mills рухнула на пятнадцать процентов. Мой неизвестный противник расширял фронт атаки, словно полководец, уверенный в собственном превосходстве.
Самоуверенность опасная штука. Особенно когда противник готовит сюрприз.
— Начинаем контратаку, — сказал я, натягивая пиджак. — Звони всем нашим партнерам. Скупаем корпоративные облигации каждого крупного инвестиционного дома на Уолл-стрит.
— Всех подряд?
— Всех подряд. Пусть наш таинственный враг поймет, что играть можно в обе стороны.
К полудню операция набрала обороты. Престон Артур из Лондона скупал американские корпоративные облигации через три европейских банка одновременно. Вернер Циммерман из Цюриха атаковал позиции Goldman Sachs и Lehman Brothers. Даже осторожный Реджинальд Честерфилд подключился к операции, приобретая долговые обязательства банков Среднего Запада.
Результат не заставил себя ждать. К часу дня межбанковские процентные ставки подскочили с шести до девяти процентов. На денежном рынке начался легкий переполох, никто не понимал, откуда взялось такое давление на облигации.
Я наблюдал за развитием событий с галереи биржи, испытывая мрачное удовлетворение. Если мой противник прячется среди крупных игроков, он уже почувствовал, как земля уходит из-под ног.
— Мистер Стерлинг! — подбежал запыхавшийся клерк. — Срочное сообщение с телетайпа!
Я взглянул на ленту и почувствовал, как улыбка сползает с лица. «IMPERIAL TRUST BANK ПРИОСТАНАВЛИВАЕТ ОПЕРАЦИИ. ТРЕБОВАНИЯ КРЕДИТОРОВ ПРЕВЫСИЛИ ЛИКВИДНОСТЬ»
Imperial Trust Bank. Средний региональный банк, с которым мой холдинг сотрудничал последний год. Надежное, консервативное учреждение, специализирующееся на кредитовании малого бизнеса.
И теперь банкрот.
— О’Мэлли, — позвал я помощника, — немедленно свяжись с президентом Imperial Trust. Выясни подробности.
Через полчаса О’Мэлли вернулся с подробностями, которые мне совсем не понравились:
— Босс, Харольд Фицджеральд в истерике. Говорит, что неизвестные инвесторы скупили восемьдесят процентов облигаций банка и потребовали досрочного погашения. У банка не хватило ликвидности.
— Мы скупали облигации Imperial Trust?
— Да, босс. Через лондонскую контору. Два миллиона долларов корпоративных облигаций.
Прекрасно. Моя контратака попала в союзника. Imperial Trust Bank не имел никакого отношения к атакам на моих клиентов, просто оказался в неправильном месте в неправильное время.
— Сколько там вкладчиков?
— Около восьмисот. В основном мелкие предприниматели, фермеры, семейные сбережения.
Восемьсот человек лишились денег из-за моей «хирургически точной» операции. Просто замечательно.
Я спустился в торговый зал и направился к телефонным кабинкам. Нужно поговорить с Фицджеральдом лично, возможно, ситуацию еще можно исправить.
— Мистер Фицджеральд? Стерлинг беспокоит. Только что узнал о ваших проблемах.
— Мистер Стерлинг! — голос президента банка дрожал от возмущения и отчаяния. — Это ваши люди скупили наши облигации! Зачем? Мы же партнеры!
— Харольд, это недоразумение. Мы не знали, что среди облигаций окажутся ваши.
— Недоразумение? — он едва сдерживался. — Я потерял банк! Восемьсот клиентов остались без денег! Сорок лет строил репутацию, а теперь все рухнуло за один день!