Запах пыли и затхлого воздуха наполнил легкие, принося с собой обрывки детских воспоминаний настоящего Уильяма Стерлинга. Вот здесь, в холле, стояла китайская ваза, подарок отцу от делового партнера из Бостонской торговой палаты. Вот эта лестница, по которой я сбегал по утрам к завтраку, пока мать не заставляла спуститься степенно, как подобает джентльмену.
— Вы жили небедно, — заметил О’Мэлли, водя рукой по резному поручню лестницы. — Настоящий особняк для семьи промышленника.
— Отец владел текстильной фабрикой, — пояснил я, поднимаясь на второй этаж. — «Стерлинг мануфактуриз». Одно из крупнейших предприятий Новой Англии в то время.
Мы дошли до кабинета отца. Массивная дубовая дверь скрипнула, открывая просторную комнату с высокими окнами. Книжные полки до потолка, письменный стол красного дерева, глобус в углу, все осталось точно таким же, как и тогда, когда я приходил сюда.
Я зажег несколько свечей, найденных в ящике стола. Мягкий свет заплясал по стенам, оживляя призраки прошлого.
— Джентльмены, располагайтесь, — сказал я, указывая на кресла у камина. — Нам нужно обдумать завтрашний день.
Маллоу опустился в кожаное кресло, держа автомат Thompson на коленях. Он не расставался с оружием даже в этом тихом доме, готовый к бою в любую секунду.
— Мистер Стерлинг, — сказал он, — может, пора рассказать нам, что у вас на уме? Времени остается все меньше, а план до сих пор в тайне.
О’Мэлли кивнул:
— Босс, мы готовы на все, но хотелось бы понимать, на что идем.
Я подошел к книжным полкам и нашел знакомую секцию, «Историю банковского дела» Томаса Хаббарда. Память о том, как я впервые обнаружил здесь тайник отца, все еще свежа. Помнил и О’Мэлли, он тогда тоже находился со мной здесь.
— Пока что скажу только одно, — произнес я, наклоняя третий том. — Завтра мы будем играть в покер с самыми опасными людьми Америки. И у нас в руках будут не карты, а чистый блеф.
Раздался знакомый щелчок, секция полки выдвинулась. Тайник по-прежнему был там, но уже пустой, документы по проекту «Анакондо» я забрал в прошлый раз. Теперь там лежали только личные вещи отца: золотые запонки с фамильным гербом, старинные карманные часы и кое-что еще.
Я взял часы и запонки. Часы символ времени, которого у нас осталось так мало.
— А что если блеф не сработает? — спросил О’Мэлли. Он старательно сопел сбоку, стоя у двери. Так и не сел на кресло.
— Тогда завтра вечером нас не будет в живых, — честно ответил я, разглядывая циферблат часов. — Но сдаваться без боя я не намерен.
Маллоу поерзал в кресле:
— Мистер Стерлинг, у нас еще есть люди с оружием. Может, попробуем силовой вариант? Захватим Моргана, заставим вернуть записную книжку?
— Это слишком даже для нас, — ответил я, поворачиваясь к нему. — У Моргана есть связи с федеральным правительством, полицией, Синдикатом. Если мы начнем стрелять, против нас поднимется весь город. Нет, нужно переиграть его его же методами.
Я сел в отцовское кресло за письменным столом. Кожа была потрескавшейся от времени, но все еще удобной. Здесь Эдвард Стерлинг провел последние дни жизни, собирая доказательства преступления Continental Trust.
— Знаете, — сказал я, проводя рукой по столешнице, — отец тоже сражался с системой. Один человек против финансовой машины, которая готова была поглотить всю страну ради прибыли.
— И что с ним случилось? — тихо спросил О’Мэлли. — Надеюсь, нас не ждет то же самое.
— Да, его убили, — ответил я. — Но он не сдался. До последнего дня собирал доказательства, надеясь остановить их планы.
Я взглянул на семейную фотографию на стене. Счастливая семья Стерлингов в дни, когда будущее казалось безоблачным. Отец в строгом костюме, мать в белом платье, маленький Уильям между ними.
— Завтра я закончу то, что начал отец, — сказал я твердо. — Любой ценой.
Маллоу кивнул с пониманием:
— Мистер Стерлинг, какими бы ни были ваши планы, мы с вами. До конца.
— Это точно, босс, — добавил О’Мэлли. — Три года мы вместе строили этот бизнес. Не позволим ублюдкам все разрушить.
Я почувствовал, как сила возвращается ко мне. Не физическая, та у меня была всегда. Моральная, духовная сила, которая приходит, когда понимаешь правильность своего пути.
— Джентльмены, — сказал я, поднимаясь из кресла. — Завтра мы покажем Моргану, что честные люди не так легко ломаются. Он думает, что загнал нас в угол, но он не знает одного.
— Чего именно, босс? — спросил О’Мэлли.
Я подошел к окну и выглянул на тихую Маунт-Вернон-стрит. Газовые фонари освещали брусчатку, где когда-то играл маленький Уильям Стерлинг.