Кю еще был жив, но умирал. Он повернул голову ко мне, увидел меня и прошептал:
— Вы… заплатите… за все…
— Твой хозяин уже заплатил, — ответил я. — И теперь платишь ты.
Азиат попытался что-то сказать еще, но кровь хлынула из его рта. Через несколько секунд он был мертв.
В доме послышался шум. В окно выглянула Констанс.
— Уильям, это ты?
Я посмотрел наверх, чувствуя, как спадает напряжение последних недель:
— Да, дорогая. Все в порядке. Сейчас я поднимусь к тебе.
— Я так и знала, что без тебя тут не обошлось, Уильям Стерлинг. Ты поймал очередного волка в свой капкан.
Кафедральный собор Святого Патрика, Нью-Йорк.
Солнечные лучи проникали через цветные витражи кафедрального собора Святого Патрика, окрашивая мраморные колонны в золотистые и пурпурные тона. Готические своды возносились к небу, создавая ощущение величия и торжественности. Орган играл «Аве Мария», а пятьсот приглашенных гостей заполняли деревянные скамьи, создавая атмосферу праздника, которого Нью-Йорк не видел уже много лет.
Я стоял у алтаря в черном смокинге от портного из Сэвил-Роу, белоснежной рубашке с запонками из платины и изумрудов. Рядом со мной в роли шафера находился О’Мэлли в парадном костюме, его лицо сияло от гордости. В первых рядах сидели самые влиятельные люди Америки — Франклин Рузвельт с женой, Дэвид Роквуд, Корнелиус Вандербильт-младший, банкиры с Уолл-стрит, промышленники и политики.
— Патрик, — тихо сказал я своему помощнику, — никогда не думал, что доживу до этого дня.
— Босс, — ответил О’Мэлли с улыбкой, — вы заслужили это счастье. После всего, что прошли.
Музыка изменилась, зазвучал торжественный марш Мендельсона. Я повернулся к главному входу собора, и дыхание перехватило в груди. По белоснежной ковровой дорожке, усыпанной лепестками роз, шла Констанс.
Ее свадебное платье было произведением искусства, кремовый шелк и французские кружева, созданные по эскизам парижского кутюрье Поля Пуаре. Длинный шлейф струился за ней, как морская волна, а фата из бельгийского кружева обрамляла лицо нежным облаком. В руках она держала букет из белых орхидей и гардений, а на шее сверкало жемчужное ожерелье, семейная реликвия Хэллоуэев.
Рядом с ней шел Джеймс Хэллоуэй, ее отец. Техасский нефтяной магнат был одет в безупречный утренний костюм, но на его загорелом лице читались смешанные чувства, гордость за дочь и грусть от расставания с ней.
— Она прекрасна, — прошептал О’Мэлли, и я кивнул, не в силах произнести ни слова.
Когда Констанс приблизилась к алтарю, я увидел ее глаза, зеленые, сияющие от счастья и любви. Она протянула мне руку, и я почувствовал, как все тревоги и борьба последних лет отступили на задний план.
— Дорогая, — прошептал я, — ты выглядишь как ангел.
— А ты как дьявол в смокинге, — тихо ответила она с озорной улыбкой, которую я так любил.
Архиепископ Нью-Йорка, высокий седой мужчина в торжественном облачении, начал церемонию:
— Возлюбленные во Христе, мы собрались здесь сегодня, чтобы соединить Уильяма Стерлинга и Констанс Хэллоуэй святыми узами брака…
Голос священника доносился откуда-то издалека. Я смотрел в глаза Констанс и видел в них всю свою будущую жизнь. Дом, полный смеха и тепла. Полный смеха наших детишек. Совместные путешествия по миру, который мы помогли изменить к лучшему. Неужели это все происходит в реальности?
— Уильям Стерлинг, берешь ли ты Констанс Хэллоуэй в законные жены, чтобы любить и беречь ее в богатстве и бедности, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит вас?
— Да, беру, — твердо ответил я.
— Констанс Хэллоуэй, берешь ли ты Уильяма Стерлинга в законные мужья, чтобы любить и почитать его в богатстве и бедности, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит вас?
— Да, беру, — ее голос звенел как серебряный колокольчик.
О’Мэлли подал мне кольцо, платиновое, с бриллиантом в пять каратов, специально заказанное у Тиффани. Я надел его на палец Констанс, чувствуя, как дрожат мои руки от волнения.
— Именем Отца, и Сына, и Святого Духа объявляю вас мужем и женой. То, что Бог сочетал, человек да не разлучает. Можете поцеловать невесту.
Я приподнял фату и поцеловал Констанс. В этот момент орган заиграл триумфальный марш, а гости поднялись со скамей, аплодируя. Мы шли по центральному проходу собора как король и королева, а лепестки роз сыпались на нас с галереи.
Вечером состоялся свадебный ужин.
Банкетный зал отеля «Плаза» был украшен белыми розами и золотистыми лентами. Хрустальные люстры отражались в зеркалах, а оркестр Пола Уайтмана играл джазовые мелодии. За круглыми столами, покрытыми льняными скатертями, сидели пятьсот гостей, цвет американского общества.