Я поднялся, чтобы произнести тост, держа в руке бокал шампанского «Дом Периньон» урожая 1921 года:
— Дорогие друзья, — начал я, и зал постепенно затих. — Сегодня для меня не просто день свадьбы. Это день, когда я понял, что все богатства мира ничего не стоят без любви рядом стоящего человека.
Гости зааплодировали. Констанс, сидевшая рядом в элегантном вечернем платье кремового цвета, сжала мою свободную руку.
— Четыре года назад я был никем, — продолжил я. — Сегодня Sterling Industrial Group контролирует активы на сумму пятьсот миллионов долларов. Мы создали двести тысяч рабочих мест, построили сотни миль дорог, дали кредиты десяткам тысяч малых предпринимателей.
Рузвельт, сидевший за почетным столом, одобрительно кивнул.
— Но самое главное, мы доказали, что бизнес может служить не только прибыли, но и общественному благу. Что капитализм способен быть справедливым и гуманным.
Дэвид Роквуд-младший тоже поднял бокал:
— За Sterling Industrial Group! За американское предпринимательство!
— Впереди у нас новые вызовы, — продолжил я. — Экономический кризис еще не преодолен полностью. В Европе растет напряженность. Но я верю, что вместе, объединив усилия государства и частного бизнеса, мы построим лучший мир для наших детей.
Я повернулся к Констанс:
— И теперь у меня есть спутница жизни, которая разделит со мной и триумфы, и испытания. За миссис Констанс Стерлинг!
Зал взорвался аплодисментами. Оркестр заиграл «The Way You Look Tonight», и я пригласил жену на первый танец. Мы кружились по паркету, а вокруг нас танцевали самые влиятельные пары Америки.
— Уильям, — прошептала Констанс мне на ухо, — я так горжусь тобой. Тем, что ты создал, тем, кем стал.
— Мы создали, дорогая. Отныне мы команда.
Курорт Hot Springs, Вирджиния. Медовый месяц.
Роскошный курорт Hot Springs располагался в горах Вирджинии, среди покрытых лесом холмов Аппалачей. Викторианский отель «The Homestead» был оазисом элегантности, с мраморными колоннами, персидскими коврами и видами на бесконечные горные хребты. Номер-люкс на третьем этаже предлагал панорамный вид на долину, а из окон спальни открывалась картина, достойная кисти Хадсона Ривер.
Я стоял на балконе в шелковом халате, держа в руке утреннюю газету «Wall Street Journal» и чашку кофе. Заголовки сообщали о продолжающемся восстановлении экономики, о новых инвестиционных проектах, о росте промышленного производства. Америка медленно, но верно выходила из Депрессии.
— Дорогой, — позвала Констанс из спальни, — неужели даже в медовый месяц ты не можешь забыть о работе?
Я обернулся. Моя жена лежала в постели среди шелковых подушек, ее каштановые волосы рассыпались по плечам, а в глазах играло утреннее солнце.
— Извини, дорогая. Привычка.
Я отложил газету и вернулся в комнату. Констанс протянула мне руки, и я сел на край кровати.
— Вчера ночью мне приснился странный сон, — сказала она серьезно, — Будто мы с тобой стоим на вершине огромной горы и смотрим на мир внизу. И я вдруг поняла, какая на тебе лежит ответственность.
Я кивнул.
— Я никогда не буду скрывать от тебя правду о том, чем занимаюсь. Да, на мне лежит ответственность за тысячи людей, за их рабочие места, за их будущее.
— А что если я захочу участвовать? Не просто быть женой успешного бизнесмена, а стать твоим партнером?
Я посмотрел в ее решительные зеленые глаза:
— Если ты хочешь участвовать в делах, добро пожаловать в Sterling Industrial Group.
Она рассмеялась и притянула меня к себе:
— У тебя, я слышала, есть своя авиакомпания. Она-то мне и нужна. Вот почему я вышла за тебя замуж!
Мы целовались, когда в дверь номера постучали. Я нахмурился мы просили не беспокоить нас до полудня.
— Мистер Стерлинг, — раздался голос портье, — к вам прибыл ваш помощник. Говорит, что дело не терпит отлагательств.
Я встал и накинул халат:
— Минутку.
Открыв дверь, я увидел О’Мэлли. В руках у него был кожаный портфель.
— Босс, это прислал Чарльз Бейкер. Он просил передать это лично в руки.
Он достал толстый конверт с печатью Sterling Industrial Group. Я вскрыл его и пробежал глазами.
— Что случилось? — забеспокоилась Констанс.
Я кивнул О’Мэлли, закрыл дверь и повернулся к жене. В руках у меня были телеграммы из Вашингтона, Лондона, Парижа, Берлина, Токио и Москвы. Сводки наших агентов в Европе. Донесения о тревожных событиях по всему миру.
— Дорогая, — сказал я тяжело, — боюсь, медовый месяц придется прервать.