— Еще интереснее, — Бейкер положил очки на стол и потер переносицу. — Пятьдесят два доллара за акцию, капитализация тридцать восемь миллионов. Основное производство — промышленные химикаты и взрывчатые вещества. У них крупный контракт с горнодобывающими компаниями Колорадо.
— И?
— Контракт аннулируют. Завтра утром. Официальная причина «пересмотр потребностей в связи с изменением экономической ситуации». Неофициальная — новый контракт получит «Germania Chemical», дочерняя компания немецкого концерна «IG Farben».
Это уже попахивало прямым вмешательством Альянса. «IG Farben» была одним из крупнейших участников европейской группировки. О’Мэлли выяснил это, наблюдая за Вагнером.
— «Pacific Railway Equipment»?
— Сорок девять долларов за акцию, — Бейкер протянул мне третий лист. — Производят вагоны и паровозы для железных дорог. Недавно выиграли тендер на поставку подвижного состава для «Central Pacific Railroad».
— Позвольте угадать, тендер пересмотрят?
— Хуже. Их главный завод в Сакраменто завтра остановится из-за «забастовки рабочих». По нашим данным, забастовку организуют люди, связанные с конкурирующими компаниями. Официально рабочие будут требовать повышения зарплаты, неофициально сорвут выполнение контракта.
Я поглядел в окно, выходящее на Уолл-стрит. Внизу сновали люди в темных костюмах.
Банкиры, брокеры, клерки, все те, кто составлял кровеносную систему американского капитализма. Большинство из них понятия не имели, что их судьбы решаются в тихих кабинетах людьми, которых они никогда не видели.
— Какие у нас возможности для объединенной атаки?
Бейкер достал из ящика стола красную папку с надписью «Конфиденциально».
— Десять брокерских контор готовы к работе. «Atlantic Traders», «Keystone Securities», «Empire Investment», остальные вы знаете. Каждая получит инструкции отдельно, никто не будет знать о полной картине операции.
Он разложил передо мной схему, нарисованную тушью на плотной бумаге. Линии и стрелки показывали потоки ордеров через различные конторы, время исполнения, объемы продаж.
— Общий объем — сто пятьдесят тысяч акций по всем трем компаниям. Начинаем в десять тридцать утра, через полчаса после открытия торгов. К этому времени поступят новости о проблемах компаний, и наши продажи будут выглядеть естественной реакцией информированных инвесторов.
— А финансирование?
— Двенадцать миллионов долларов зарезервированы на покрытие коротких позиций, — Бейкер указал на цифры в углу схемы. — При падении курса на тридцать процентов наша прибыль составит около восьми миллионов. За вычетом расходов и комиссий — чистые шесть с половиной миллионов.
Я вернулся к столу и внимательно изучил схему. Операция выглядела технически безупречной, но оставался главный вопрос, какой будет реакция противника.
— Чарльз, как думаете, Морган попытается защитить свои позиции?
— Несомненно. Но у него не будет времени на организованное сопротивление. К моменту, когда он поймет масштаб атаки, курс уже упадет настолько, что любые попытки поддержки обойдутся ему дороже, чем просто принятие потерь.
Бейкер снял очки и посмотрел на меня серьезно.
— Уильям, вы понимаете, что после этого война становится открытой? Морган больше не будет считать нас досадной помехой.
— Чарльз, война уже идет, — ответил я, складывая документы. — Просто до сих пор мы только оборонялись. Пора переходить в наступление.
В полдень я спускался по узкой лестнице в подвал дома на Мулберри-стрит. Снаружи здание выглядело как обычная мастерская портного
Потертая вывеска «Сальваторе и сыновья», пыльные окна, за которыми виднелись манекены в недошитых костюмах. Но тот, кто знал правильное слово и имел нужные связи, мог попасть через черный ход в один из самых эксклюзивных клубов города.
«Золотой доллар» располагался в просторном подвале, переоборудованном с истинно итальянским размахом. Стены были обиты темно-красным бархатом, на котором висели картины в золоченых рамах.
Преимущественно пейзажи Сицилии и портреты людей с суровыми лицами и умными глазами. Воздух насыщен ароматом дорогих гаванских сигар и запахом настоящего шотландского виски, того самого, который официально нельзя было купить ни за какие деньги.
Освещение создавали массивные хрустальные люстры. Свет был приглушенным, создавая ту атмосферу интимности, которая так нравилась людям, обсуждающим дела, не предназначенные для посторонних ушей.
В углах стояли кожаные кресла и низкие столики из полированного ореха, за которыми располагались группы мужчин в дорогих костюмах, ведущих негромкие беседы.