Час спустя мы шли по главной улице маленького городка. Оказывается, это Седалия. Типичный небольшой провинциальный городок.
Широкая улица с двухэтажными домами, универсальный магазин, банк, закусочная. Люди с любопытством поглядывали на нас, элегантно одетую пару, явно из большого города.
«Гранд Отель» действительно был скромным заведением, но чистым и уютным. Мы заняли два номера рядом и решили пообедать в местной закусочной.
— Странно, — заметила Констанс, когда мы устроились за столиком у окна. — В Нью-Йорке или Далласе мы бы никогда не остались наедине на целый день.
— Здесь другие правила?
— Здесь нас никто не знает. Мы просто мужчина и женщина, заехавшие по дороге.
Официантка принесла нам жареного цыпленка с картофелем и кукурузой, простую, но вкусную еду. Мы ели и говорили обо всем. О книгах, музыке, планах на будущее. Разговор лился легко и естественно, без светских условностей и осторожности.
— Уильям, — сказала Констанс, когда мы допивали кофе, — можно задать личный вопрос?
— Конечно.
— Вы когда-нибудь сожалели о выбранном пути? О том, что посвятили жизнь деньгам и власти?
Вопрос заставил меня задуматься. Как объяснить ей, что мой путь предопределен обстоятельствами, которые она не могла понять?
— Иногда, — ответил я честно. — Особенно когда понимаю, что цена успеха — это полное одиночество.
— А что если бы была возможность изменить все? Начать заново?
— С кем-то подходящим рядом? — Я посмотрел ей в глаза. — Тогда, возможно, я бы рискнул.
Мы вернулись в отель, когда солнце уже садилось за горизонт. В холле горел камин, создавая уютную атмосферу. Констанс остановилась у лестницы, ведущей на второй этаж.
— Прогуляемся еще немного? — предложила она. — На улице такой красивый закат.
Мы вышли на крыльцо отеля. Небо пылало оранжевыми и розовыми красками, главная улица городка купалась в золотистом свете. Где-то вдали одинокий музыкант играл на губной гармошке.
— Знаете, — тихо сказала Констанс, — иногда мне хочется остановить время. Зафиксировать такие моменты навсегда.
— Почему?
— Потому что завтра мы вернемся в наш сложный мир. Вы к своим финансовым войнам, я к борьбе с отцовскими планами женить меня на ком-нибудь «подходящем».
Она повернулась ко мне, и в ее глазах я увидел ту же грусть, которую помнил из лунного сада в Саутгемптоне.
— Констанс, — начал я, но она приложила палец к моим губам.
— Не говорите ничего. Просто будьте здесь, сейчас.
Она шагнула ко мне, и я обнял ее. Мы стояли на крыльце маленькой гостиницы в забытом Богом городке, но в этот момент весь мир сузился до нас двоих. Я целовал ее губы, вдыхал аромат ее волос, чувствовал тепло ее тела.
— Уильям, — прошептала она, когда наши губы разомкнулись, — что будет с нами?
— Не знаю, — честно ответил я. — Но знаю, что не хочу отпускать тебя снова.
Мы стояли, обнявшись, и я чувствовал, как ее сердце бьется в унисон с моим. Констанс подняла голову, и в ее глазах я увидел то же желание, что горело во мне.
— Уильям, — прошептала она, — я не хочу, чтобы эта ночь закончилась простым «спокойной ночи».
Не говоря ни слова, я взял ее за руку, и мы поднялись в отель. В коридоре было тихо, только где-то скрипели половицы под нашими шагами. У двери ее номера мы остановились.
— Ты уверена? — спросил я, глядя в ее глаза.
Вместо ответа она повернула ключ в замке.
В полумраке комнаты время словно остановилось. Каждое прикосновение отзывалось трепетом в груди, каждый поцелуй разжигал огонь, который мы так долго сдерживали. Я терял себя в шелке ее волос, в аромате ее кожи, в тихих словах нежности, которые она шептала мне на ухо.
Констанс была удивительно смелой и в то же время трогательно уязвимой. Я чувствовал, как дрожат ее руки, когда она прикасается ко мне, видел, как в ее глазах смешиваются страсть и доверие.
Мир вокруг перестал существовать. Остались только мы двое, потерявшие себя друг в друге.
Когда волна нежности накрыла нас, я понял, что раньше не испытывал ничего подобного. Это не просто физическое влечение. Это было слияние двух душ, нашедших друг друга вопреки всем обстоятельствам.
Позже, когда мы лежали в тишине, слушая редкие звуки провинциального городка за окном, Констанс прижалась ко мне ближе.
— Я боялась этого момента, — призналась она тихо.
— Почему?
— Потому что знала, что после этого не смогу притворяться, что ты мне безразличен.
Мы лежали в тишине, слушая, как за окном шумят листья под ночным ветром. Констанс рисовала пальцем невидимые узоры на моей груди, а я гладил ее волосы, все еще не веря в происходящее.