Лучиано подтвердил свою помощь. Барух также согласился лоббировать наши интересы. О’Мэлли и Бейкер превратились в связистов, непрерывно принимавших донесения с различных фронтов.
Первые результаты пришли от Лански уже в час дня.
— Босс, — сообщил О’Мэлли, положив трубку телефона, — на участке «Pennsylvania Railroad» между Филадельфией и Нью-Йорком произошла «случайная» поломка семафора. Движение поездов задержано на два часа.
— А в Балтиморе?
— Там «технические проблемы» с подвижным составом. Три товарных поезда встали на запасных путях из-за неисправности тормозных систем.
Я кивнул, делая пометки на железнодорожной карте. Красными крестиками я отмечал точки, где люди Комиссии создавали проблемы европейским инвесторам.
В два часа дня зазвонил телефон. Это звонил Барух из Вашингтона.
— Уильям, получил ваше послание, — его голос звучал возбужденно. — Материалы о европейских инвестициях производят впечатление на сенаторов. Председатель комитета по транспорту уже заговорил о необходимости расследования.
— Как быстро можно организовать слушания?
— При нынешних настроениях в Конгрессе очень быстро. Все помнят, как европейцы пытались влиять на нашу экономику в прошлом году. Сенатор Уилер готов выступить с инициативой уже завтра.
— Отлично. А что насчет прессы?
— «Herald Tribune» выйдет завтра с материалом на первой полосе. Заголовок: «Европейский капитал штурмует американские железные дороги». У них есть ваши документы о швейцарских банках?
— О’Мэлли передал все необходимое их корреспонденту час назад.
Повесив трубку, я взглянул на часы. Половина третьего. Время для следующего этапа операции.
— О’Мэлли, свяжитесь с Биллом Хатчинсоном из профсоюза железнодорожников, — приказал я. — Скажите ему, что настал момент для «защиты американских рабочих мест от иностранного вмешательства».
Хатчинсон был старым знакомым. Мы познакомились два года назад, когда я помогал урегулировать конфликт между железнодорожными компаниями и профсоюзами. Тогда я выступил на стороне рабочих, и это принесло мне их доверие.
Через полчаса О’Мэлли доложил о результате переговоров:
— Хатчинсон согласился. Забастовка начнется завтра утром одновременно на трех участках. Тех самых, где европейцы скупили наибольшие пакеты акций. Официальный повод — требования повышения зарплаты и улучшения условий труда.
— Прекрасно. А что с нашими брокерами?
— Готовы к продажам. Как только акции железнодорожных компаний начнут падать из-за забастовок, мы обрушим их еще сильнее через массовые продажи.
Я встал и подошел к большой карте Соединенных Штатов, висевшей на стене. Красными булавками были отмечены железнодорожные узлы, где планировались забастовки. Синими — участки, контролируемые европейскими инвесторами. Желтыми — места «технических неполадок», организованных людьми Лански.
— Получается неплохая координация, — заметил О’Мэлли, подойдя ко мне.
— Морган думает, что может играть на многих досках одновременно, — ответил я. — Но он не учел, что у нас тоже есть связи и ресурсы.
В четыре часа дня пришли первые биржевые сводки. Акции «Pennsylvania Railroad» упали на три процента после новостей о задержках движения поездов. «Baltimore Ohio» потеряла два процента из-за технических проблем.
— Это только начало, — сказал я О’Мэлли. — Завтра, когда выйдут газеты и начнутся забастовки, падение будет гораздо серьезнее.
Но Морган не собирался сдаваться без боя. В пять вечера О’Мэлли принял тревожное сообщение:
— Сэр, европейцы ускорили покупки. За последний час они приобрели акций на два миллиона долларов. Видимо, пытаются захватить контрольные пакеты до того, как ситуация ухудшится.
— Тогда ускоряем и мы, — решил я. — Свяжитесь с Хатчинсоном. Пусть забастовка начнется сегодня вечером, а не завтра утром.
— Сэр, а люди будут готовы к такому повороту?
— Железнодорожники дисциплинированные люди. Если их лидер скажет бросать работу, они это сделают.
К шести вечера план заработал с часовой точностью. Хатчинсон объявил «спонтанную» забастовку на трех ключевых участках железных дорог. Официально в знак протеста против «попыток иностранного капитала поработить американских рабочих».
Люди мафии усилили диверсии. К поломкам семафоров и подвижного состава добавились «случайные» повреждения путей и проблемы с электроснабжением станций.
К семи вечера на биржевых торгах началась паника. Акции железнодорожных компаний рухнули на десять-пятнадцать процентов. Наши брокеры добавили масла в огонь, выбросив на рынок большие пакеты акций через подставные компании.