Фарли поднялся с кресла:
— Хорошо, Билл. Предположим, мы согласны. С чего начинаем?
— С создания организаций. — Я вернулся к схеме на столике. — Завтра мой юрист начнет регистрировать фонды. Послезавтра — открывать счета в банках. К концу недели у нас будет готова вся финансовая структура.
Тагуэлл взглянул на часы:
— А пресса?
— С прессой сложнее. Нужно действовать осторожно. Слишком прямолинейный подход вызовет подозрения. — Я задумался. — Начнем с «утечек». Анонимный источник передает документы честному журналисту. Журналист проводит расследование. Редактор публикует сенсацию.
Хоуи усмехнулся:
— И кто будет этим честным журналистом?
— У меня есть несколько кандидатур. — Я достал из кармана записную книжку. — Артур Брисбен из «Herald Tribune». Хелен Рид она тоже оттуда. Плюс полдюжины корреспондентов из местных газет. Голодные, амбициозные и готовые на все ради хорошего материала.
Рузвельт снова сел в кресло:
— Билл, а что насчет оппозиции? Они же не будут сидеть сложа руки.
— Конечно не будут. — Я закрыл записную книжку. — Они попытаются дискредитировать меня. Налоговые проверки, банковские ревизии, слухи о «сомнительных источниках дохода». Стандартный набор.
— И как мы будем защищаться?
— А никак. — Я улыбнулся. — Франклин, лучшая защита — это нападение. Пока они копаются в моих делах, мы раскроем их связи с банкирами. Пока они пытаются меня очернить, мы покажем, кто их финансирует.
Фарли почесал подбородок:
— Рискованно.
— Жизнь вообще штука рискованная. — Я допил остатки виски. — Можно всю жизнь просидеть дома, боясь выйти на улицу. А можно рискнуть и изменить мир.
Тагуэлл поднял голову:
— А если они применят более жесткие методы?
— Вы имеете в виду физическое устранение? — Я усмехнулся. — Рекс, тут же не Дикий запад времен ковбоев. Хотя… — Я задумался. — Хотя предосторожности не помешают.
Хоуи выбил трубку:
— Какие именно?
— Охрана. Проверенные люди. И главное, публичность. — Я встал. — Чем больше о нас знают, тем труднее нас убрать незаметно.
Рузвельт поднялся с кресла:
— Хорошо, Билл. Но у меня есть одно условие.
— Слушаю.
— Если мы идем на это дело, то идем до конца. Никаких половинчатых решений. Или победа, или…
— Или смерть? — Я рассмеялся. — Сэр, не драматизируйте. Максимум что нам грозит, это политическое забвение. А это не так страшно, как голодная смерть миллионов американцев.
Губернатор протянул мне руку:
— Тогда по рукам.
Я пожал его ладонь. Она была теплой и удивительно крепкой для человека с больными ногами.
— Джентльмены, — сказал я, обводя взглядом собравшихся, — полагаю, нам есть что отпраздновать. Дворецкий! Еще виски для всех!
Старый слуга, все это время маячивший в дверях, наконец вошел с подносом.
— И помните, — добавил я, поднимая свежий стакан, — с этого момента мы все в одной лодке. Или поплывем вместе, или утонем вместе.
— За общую лодку, — произнес Рузвельт, поднимая свой стакан.
— За лучшее будущее Америки, — подхватил Хоуи.
— За то, чтобы не утонуть, — пробормотал Тагуэлл.
Мы выпили. За окном совсем стемнело, и огни на Гудзоне стали ярче. Где-то далеко гудел ночной поезд, наверное, товарный состав, везущий зерно с Среднего Запада. Обычная американская ночь.
Только теперь я знал: эта ночь войдет в историю. Может быть, об этом узнают только через много лет, когда найдут чьи-то мемуары или рассекретят архивы. Но именно здесь, в этой библиотеке, с запахом старых книг и виски, была запущена машина, которая изменит Америку.
А может быть, и весь мир.
Глава 3
Финансирование
На следующее утро моя голова гудела не только от виски, выпитого у Рузвельта, но и от осознания масштаба задачи. Планируемое перемещение миллионов долларов это ответственная операция. Не просто астрономические суммы, а почти треть бюджета небольшого штата. И мне предстояло их потратить так, чтобы каждый цент работал на победу Франклина.
В кабинете на Уолл-стрит О’Мэлли разложил на столе стопки документов и финансовых отчетов, а Бейкер устроился в кресле у окна с чашкой кофе.
— Итак, джентльмены, — начал я, разворачивая перед ними ту же схему, что показывал губернатору, — приступаем к созданию финансовой империи.
Дверь открылась, и вошел невысокий мужчина в безупречном костюме. Круглые очки, аккуратно подстриженная бородка и проницательные глаза, типичный нью-йоркский юрист. Это был Сэмюэль Розенберг, мой надёжный юрист.