– Буду полагаться на тебя. – Рейс потер левую мочку, и Кристина подумала о том, что этот жест теперь всегда будет ассоциироваться у нее именно с этим человеком. – Надеюсь, ты понимаешь всю ответственность?
– Ага, – буркнула она, поднимаясь. Достала из антиграва еще вина, откупорила и сделала несколько больших глотков. – Как вы себя чувствуете? Спина не болит?
– Не болит. – Себастьян прихватил с берега свою ополовиненную бутылку, сел, приглашающе похлопал по одеялу рядом с собой. – А ты? Как себя чувствуешь?
– Нормально, – немного удивилась Кристина, присаживаясь.
– Головокружение?
– Нет.
– Тошнота, может?
– Нет. Почему вы спрашиваете?
– Да так, – заулыбался Себастьян, прикладываясь к бутылке.
– С чего вообще мне плохо себя чувствовать?
– Ни с чего, конечно, – пожал плечами Рейс. Казалось, что он никак не может справиться с улыбкой. – Ведь ты дакхо, и заклятия внедрения не имеют для тебя никаких последствий. Или не дакхо. А значит, я был прав – твои желания совпадали с моей волей. И побочка тебе не грозит.
До Кристины дошло, что Рейс имеет в виду.
"Твою ж мать…" – выругалась она про себя. И когда она, наконец, усвоит, что с Рейсом нельзя разговаривать просто так? Что любой его вопрос, даже самый невинный, способен загнать в угол? Хотя… вопроса-то как раз и не прозвучало. Так, размышления. А потому Кристина лишь растянула губы в ответной улыбке, надеясь, что Себастьян не заметил ее секундного замешательства.
Удивительно, но Рейс тоже не стал развивать эту тему, словно и не хотел ставить Кристину перед нелегким выбором, а лишь напоминал – не расслабляйся. И она честно пыталась не расслабляться, но вино брало свое. Кристина вообще очень редко пила, а потому очень быстро пьянела. Солнце окончательно скрылось, выбрасывая из-за горизонта последние лучи, подсвечивая багровым золотое небесное марево. Орбис горел практически над головой, затмевая звезды. Усеченная луна тоже еле угадывалась за ажурной паутиной. Кристина откинулась назад, оперлась на руки, разглядывая небо, впервые думая о том, что всю Землю словно поймали в золотую сеть. И скоро утянут на ту сторону.
– Как думаете, что нас ждет? – спросила она через несколько минут, не отрываясь от созерцания.
– Перерождение, – ответил Рейс, не уточняя, что именно имеется в виду.
– В смысле?
Кристина перевела на него взгляд, приложила некоторые усилия, чтобы сфокусироваться на мужчине.
– Я думаю, что лет шестьдесят-семьдесят назад на Земле должна была появиться новая раса.
– Дети индиго?
– Да, как первая ступень. Но потом мы решили вмешаться в естественный процесс и… нас поймали.
– Поймали? В смысле?
Лицо Себастьяна расплывалось, Кристина оставила попытки выглядеть трезвой и растянулась на одеяле, устроив руки под головой.
– В смысле мы сами ослабили свой геном и позволили прицепиться к нам паразитирующей цивилизации, которая давно уже изжила свое.
– Вы говорите загадками, – призналась Кристина, повернувшись к Рейсу, разглядывая его задранный к небу подбородок. – Это все очень сложно.
– Ничего сложного, – улыбнулся Себастьян. В профиль его улыбка казалась такой мудрой и загадочной… – То, что находится по ту сторону – не другая вселенная, не новый мир. Это просто соседний слой нашей же реальности. И бесплотная цивилизация, пожирающая нас через пробоину, возможно, когда-то была альтернативным человечеством. Но зародилась она намного раньше нас. И ушла дальше в развитии.
– То есть… – попыталась представить Кристина, – провал – это не… хмм… не дверь в другой мир? И нити – не порождение Орбиса?
– Ты не выглядишь удивленной, – хмыкнул Себастьян, одарив ее долгим изучающим взглядом. – Уже слышала подобные идеи?
– Краем уха. Так что же это такое? Провал?
– Дыра в нашем генном поле. Вот, например, в генном поле немагов такой дыры нет, они полноценны. Потому и не видят провала.
– И не могут колдовать.
– Пока не могут. Но, может, это и к лучшему. Они не дают нам совсем провалиться на ту сторону, не позволяют сожрать нас окончательно.
– Не понимаю…
– Нити есть не везде, только в обитаемых мирах. Их творят живые существа. Это… не знаю, как объяснить попроще. Это как продукт жизнедеятельности, только ментальной.
– Ну вы сравнили, – прыснула Кристина. – Звучит как-то не очень.
– Но по смыслу подходит. Слышала про теорию струн?
– Эээ… сейчас. Это где утверждается, что в нашей вселенной много измерений, но все они свернуты в струны?
– Здесь нечто похожее. Рождаясь, живое существо осмысливает этот мир, описывает его для себя, чтобы выжить. – Рейс поймал золотистый кончик, кивнул на него. – Это и есть продукт подобного осмысления. Бесконечное количество вероятностей, мыслей, закрученное в нить, свернутое. Генет может разворачивать нить, воплощать в реальность свернутую вероятность. Это и есть магия. Со временем мир становится понятным, безопасным. Живое существо превращается в потребителя. Перестает познавать мир, строить догадки, постоянно мыслить. А значит – вырабатывает все меньше нитей. А потом начинает пожирать уже имеющиеся. Цивилизация просто переживает все возможные варианты событий. Перерабатывает все произведенные ранее нити, разворачивает все свернутые ею же вероятности. А потом умирает. Естественный процесс. Но на той стороне, – Себастьян кивнул на провал, – умирать не хотят. Вот и начали нас вампирить.