— Отправлю, — захохотал князь. — Дай срок. Ну беги в приёмную, тебя там Фань дожидается, новую одёжку мерить. Помнишь, вчера заказывали?
— Ой, совсем ведь забыл, Иван Ильич! Вот ведь дурная голова. Спасибо, что напомнили. Так я побегу?
— Беги, беги.
Петя умчался, и Баурджин принялся рассматривать рисунки. Посмотрел и вздрогнул: во многих их них явственно угадывались черты того самого лёгкого и немного таинственного стиля, причём вполне непосредственного и искреннего, что так понравились князю ещё несколько месяцев назад, на каллиграфической выставке. «Свежий ветер» — так именовал себя неизвестный каллиграф... Ну, взять вот хоть этот рисунок... Пагода, субурган — те же черты! Фань помогал рисовать. Так он и есть «Свежий ветер» выходит?! Выходит так. Ай, да секретарь — и с чего только скромничал?! А рисунки свои, ну, те, с выставки, он всё же в лавку Та Линя отправил — уже, наверное, купили.
«Вот уже вторую неделю я живу во дворце местного генерал-губернатора Ивана Ильича Дубова. Его высокопревосходительство оказался человеком широко образованным и светским, и выказал ко мне самое живейшее участие, правда, я до сих пор не знаю, где конкретно располагается этот красивейший, но, признаться, немного странный город, называемый Ицзин-Ай. А ведь, по здравому размышлению, его тут просто не должно быть! На карте у Петра Кузьмича я видел здесь, в низовьях реки Эрдзин-гол, одни пески. И где-то здесь, рядом, должны находиться развалины древнего города Хара-Хото, а значит — и экспедиция. И всё же, несмотря на всё оказываемое мне благорасположения, я всё чаще и чаще вспоминаю своих родителей, папеньку с маменькой, и ещё одну молодую особу, о которой пока умолчу. Собираю материал для будущей книги, написать которую мне любезно присоветовал его высокопревосходительство генерал-губернатор, обещав оказать помощь в составлении словаря местных говоров...»
В этом месте Баурджин хмыкнул — что-то не помнил он такого совета. Хотя, в общем-то, парень был прав — чего зря сидеть? Записывать, зарисовывать, запоминать! Может, и в самом деле выйдет книга?
«Думаю, получится, как у Петра Кузьмича — „Монголия и Кум“— или что-то в этом роде».
Получится, получится, Петя! Старайся. Как бы вот только тебя домой потом отправить? Потом — это в октябре, в «месяц седых трав». Исходя из всего услышанного от мальчика, Баурджин предполагал, что раньше уж никак не получиться. А в октябре... может быть! Ведь не зря же именно на это время рассчитывали и бандиты! Интересно, зачем им машина? Хотя, с другой стороны — не помешает. Дороги теперь хорошие, до города домчать часа за два-три можно! Примчался, пострелял пулемётом стражу, награбил сокровищ, погрузил — уехал. Кто догонит-то?
Вот исходя из подобных мыслей, наместник и держал постоянные посты не только в урочище Уголцзин-Тологой, но и вдоль всей дороги, а также — на ямских станциях. Даже того хитроумного слугу, что подавая сигналы бандитам с помощью медного таза, покуда не трогали — чтоб не вызвать, ежели что, никаких подозрений. И, как появятся, накрыть внезапным ударом! Эх, не пропустить бы! Не пропустить.
Наместник вполне себе отдавал отчёт в том, что, может быть, кроме Пети Мельникова и убитого Вотенкова, в городе или ближайших окрестностях могут скрываться и некоторые, не успевшие уйти, бандиты. Бандиты — оттуда. Или вдруг оказался в разбойничьих руках какой-нибудь огнестрел. Каждый такой случай, естественно, нельзя было оставлять без внимания. Баурджин и не собирался оставлять — строго настрого предупредил сотрудников судебно-розыскного ведомства. Чтобы немедленно, в любое время дня и ночи, докладывали обо всех странных и непонятных случаях — не вполне обычных убийствах, убийствах, ограблениях и прочей уголовной мерзости.
— Разрешите, господин наместник? — распахнув двери, почтительно остановился у порога секретарь Фань. — Ваш гость уже готов.
— Переоделся? Распорядись, чтобы закладывали лошадей, сейчас поедем.
— Да, господин.
— Что ещё?
— К вам Инь Шаньзей, господин. Говорит, что ненадолго.
— Пусть войдёт, — князь махнул рукою. — Может, о чём интересном доложит?
Следователь судебного ведомства выглядел каким-то уж слишком взволнованным и нервным. Поприветствовав наместника, он, вместо доклада, протянул бумажный свиток:
— Прочтите, господин.
Пожав плечами, Баурджин жестом указал следователю на диван и развернул письмо.
«Любезнейший господин судебный следователь. С прискорбием вынужден сообщить вам о коварно зреющем в недрах императорского дворца заговоре...»