А потом Баурджин предложил девушке стать его четвёртой женой. Знал — не откажет.
А Сиань Цо вздохнула:
— Я люблю вас, мой господин — поверьте, это так. Но я ни с кем не хочу делить своего мужа. Жена должна быть одна! Я не буду четвёртой!
Девушка произнесла это таким тоном, каким обычно разговаривала с нерадивыми рабочими, и Баурджин понял — эта как решила, так и поступит. Сказала — не будет четвёртой, значит — не будет.
И всё ж таки жаль.
— У входа в шатёр давно уже ошивается ваш секретарь, господин, — вдруг улыбнулась Сиань. — Наверное, хочет сказать что-то важное.
— Да и мне нужно отдать ему несколько распоряжений, пока не забыл... Впрочем...
Погладив девушку по плечам, Баурджин снова поцеловал её в губы и тихонько прошептал:
— А, может быть, он ещё немного подождёт?
— Конечно, подождёт, господин! Куда ему деться?
И снова сплелись тела в томной любовной неге, и Баурджин с жаром целовал нежные уста, ласкал шелковистую кожу, но знал уже — эта девушка никогда не станет его женой. Потому что так решила.
Что ж — не всё в этом мире подчиняется желаниям императора!
