— За что Вы так с моим сыном?! — сквозь слезы, взвыла пожилая женщина со сморщенным лицом, — Что плохого он Вам сделал? Он же ни в чем не виноват.
— Уважаемая! — Ованес повысил голос и нахмурил брови, — Вашего сына никто не заставлял совершать преступление. А я всего лишь выполнял свою работу, на которую меня определило государство.
— Нет! — старушка трясла головой, — Я не верю! Мой сын не такой! Его подставили! Он ни за что не прикоснулся бы к наркотикам.
— Суд посчитал иначе, — ответил Ованес и посмотрел на часы, — Если у Вас все, то я вынужден удалиться. Всего хорошего.
— Будь ты проклят! — выкрикнула старушка вслед прокурору.
«Да засунь ты себе в жопу свои проклятия!» — подумал Ованес и ускорил шаг.
Свою машину — автомобиль бизнес-класса с откидным верхом, Ованес припарковал во дворе жилых домов, через дорогу от здания суда. С недавних пор, поруганный за пижонство, он стал вести себя немного скромнее. Возле машины его настиг Касымов.
— Ованес, прошу тебя, давай запросим пересмотр дела. Это неправильно.
— С какого перепугу я должен запрашивать пересмотр? Ты в своем уме?
— Да услышь же меня наконец?! — адвокат слегка тряхнул его за плечо, — Вы ведь ему всю жизнь поломаете. Так нельзя!..
— Господин адвокат, — Ованес посмотрел на руку на своем плече, а затем на Касымова, — Если Вы сейчас же не оставите меня в покое, то я буду вынужден обратиться в правоохранительные органы. Ваши действия расцениваются, как давление на сотрудника прокуратуры. Надо ли Вам разъяснять чем это чревато?
Наставник слегка похлопал бывшего ученика по щеке, развернулся и направился прочь, больше не проронив ни слова. Ухмыльнувшись, Ованес сел в машину и поехал на работу, предвкушая получить положительные отзывы от начальства.
***
— Всё-таки у тебя получилось, — начальник Ованеса жестом указал ему на стул, напротив.
— Проще пареной репы, Ильяс Рахимович, — Ованес ослабил узел галстука и развалился в кресле, — Вы же меня знаете. Я всегда довожу дело до конца
— Ну-да, ну-да, — начальник постучал пальцем по столу, — Скажи мне вот что. Это правда, что Серябкину наркотики были подброшены? Слухи ходят нехорошие.
— А нашему ведомству не всё ли равно? Или было бы лучше слиться прямо в суде, сказав мол мы ошиблись, извините. Так?
— Ованес, мы — прокуратура, а не инквизиция. У тебя ведь была возможность отказаться от обвинения. Почему ты этого не сделал?
— Уже пятый год подряд я одерживаю победы в каждом суде и мне не хотелось бы портить себе статистику.
— Ованес, какая к черту статистика? Речь идет о живом человеке, который…
— Ильяс Рахимович, — молодой прокурор скривил лицо и небрежно махнул рукой, — Давайте хоть Вы не будете заниматься нравоучением. Касымов мне все мозги проел, призывая к совести, теперь еще и Вы…
— Кстати о Касымове. Это правда, что именно ты слил по нему информацию в бюро?
— Допустим. Что с того?
— Зачем? — начальник закатил глаза. Он искренне переживал за Касымова, с которым когда-то вместе начинал карьеру в надзорном ведомстве. Даже после ухода Касымова на заслуженный отдых, они поддерживали приятельские отношения.
— Мне нужно было как-то ослабить позиции оппонента, а с помощью материала доследственной проверки, который безопасники возбудили на Касымова, я смог прижать его к стене и заставить особо не выпендриваться на суде.
— Что?! — начальник Ованеса вспыхнул от злости, — Ты в своём уме?! Тебя кто учил так работать?!
— На войне все средства хороши, разве нет? — всё с тем же холодом и безразличием продолжал отвечать Ованес.
— Ничего подобного! — начальник громко стукнул кулаком по столу, — Даже на войне есть свои правила, а то что ты вытворяешь ни в какие рамки не лезет!
— В чём проблема я не пойму?! — Ованес слегка повысил голос. — Работа сделана, преступник в тюрьме, наше подразделение получило очередную палку в статистике. Чем Вы собственно недовольны?
— Что вообще происходит? — начальник немного успокоился, сел в кресло и покачал головой, — Ованес, так нельзя. Чего ты добиваешься? Неужели это всё ради традиционного бюрократического похлопывания по заднице?
— Вам то что? — фыркнул Ованес, — Главное что я работаю и при чём исправно. А то, каким способом я этого добиваюсь никого не должно волновать. Это моё личное дело. Если у Вас есть ко мне какие-то претензии и если Вы думаете, что я что-то нарушил, то можете инициировать служебную проверку.