-- Нѣтъ, знаешь что?-- откажись отъ этого, не пускай ты ее туда... Бенедиктъ, прошу тебя!...
-- На то ея воля, а чего она хочетъ -- тому значить и быть, пробурчалъ Бенедикта.
-- Ну, объясни ей, что, молъ, нельзя пройдти, дороги нѣтъ! Вотъ, и придется ей остаться.
-- Кчему обманывать-то? Ужъ если ей запало это въ голову -- она намѣренія своего не измѣнить, сколько-бы ей не пришлось тутъ сидѣть... Ну, а ты-то оставилъ-бы ужъ "всякую надежду!" Сколько разъ она говорила тебѣ насчетъ этого -- а? Для такой дѣвушки, какъ Валли, парнишка этакой вовсе не годится... Образумься-ка, пора!
Бенедиктъ скрылся за калиткой, а Леандра все это такъ раздражило и разогорчило, что онъ даже прослезился.
Когда Бенедиктъ вошелъ во дворъ -- Валли встрѣтилась ему; она шла изъ хлѣва, неся вилы.
-- Валли, заговорилъ онъ,-- ужъ если ты такъ желаешь -- я проведу тебя. Дорогу я нашелъ, да дорога-то довольно еще опасна...
-- Спасибо тебѣ, Бенедиктъ! отвѣтила дѣвушка,-- значитъ, завтра можно будетъ отправиться?...
Поставивъ вилы куда слѣдуетъ, она ушла въ кухню, не дождавшись отвѣта.
Бенедиктъ топнулъ ногой, бросилъ въ уголъ свой посохъ, постоялъ на одномъ мѣстѣ, соображая что-то; потомъ, не зная куда дѣваться, отправился тоже въ кухню, Увидѣвъ, что Валли подвязываетъ юбку, собираясь мыть полъ,-- онъ подошелъ къ ней и сказалъ:
-- Оставь, не нужно... Мнѣ надо съ тобой переговорить.
-- Нѣтъ, нужно, Бенедиктъ. Гляди-ка, все это слѣдуетъ вымыть. Ежели я уйду завтра -- мнѣ хочется, чтобы тутъ все было чисто, въ порядкѣ.
-- Ну, если считать всю работу твою, да сосчитать сколько ты наѣла и напила у насъ -- такъ работы-то твоей куда будетъ больше! Ладно, оставь ужъ, все хорошо, все чисто... Вотъ ты уйдешь -- ну, не все-ли равно тогда?...
Валли видѣла, какъ Бенедиктъ отламывалъ зубами кусочки отъ деревяшки, очутившейся въ его рукѣ, выплевывалъ отломленные, опять кусалъ, однимъ словомъ -- замѣтивъ, что онъ сильно взволнованъ, пріумолкла, чтобы дать ему высказаться.
-- Слушай, продолжалъ Бенедикта,-- ну, хоть же разъ пораздумай: не выберетъ-ли сердце твое одного изъ насъ, Валли?... Скажу я тебѣ: эхъ, понапрасну ты такъ горда! Вѣдь слава-то о тебѣ такая пошла, что крѣпко много... надо любить тебя, что-бы за себя-то взять...
Валли только кивнула -- въ знакъ согласія.
-- Постой... Вотъ мы, рофенцы, люди такіе, которымъ нигдѣ пути не заказаны: любая дѣвица радёшенька была-бы сдѣлаться женою одного изъ Клёцовъ. Ну, на-же, выбирай между двумя братьями! Не отвертывайся отъ своего счастья... Валли слушай: раскаешься, да ужъ поздно будетъ!...
-- Вижу я, Бенедиктъ, что намѣреніе у тебя хорошее. Тебя и Леандра я очень полюбила, какъ могу только полюбить хорошихъ людей; но все-таки это любовь не такая, чтобы я пошла за-мужъ за тебя или за него... Ужъ лучше я въ дѣвкахъ останусь, если мнѣ не судьба выйти за того, кого бы я могла полюбить какъ мужа. Знай-же: есть такой человѣкъ, я видѣла его только разъ -- и забыть не могу его! Какъ же стану я съ другимъ вѣнчаться, когда онъ не выходить у меня изъ головы?...
Лицо Бенедикта поблѣднѣло.
-- Слушай, вѣдь это я для того тебѣ говорю, продолжала Валли,-- чтобы ты совсѣмъ успокоился, пересталъ-бы понапрасну... Ахъ, Бенедиктъ, неужели же я не понимаю, не чувствую, что ты -- да и всѣ вы -- сдѣлали для меня? И отъ смерти спасли, и отцу не выдали, когда онъ задумалъ было силой взять меня отсюда... Помню вѣдь я, какъ ты славно отстоялъ меня и свои рофенскія права. Вотъ, если-бъ я могла полюбить тебя какъ мужа, да позабыть того -- ну, тогда другаго счастья мнѣ и не надо было-бы! Превеликое, большое спасибо тебѣ за все -- и если-бы ты нуждался въ моей помощи -- я-бы жизни для тебя не пожалѣла. Теперь самъ подумай: ну, что толку въ такой женѣ, которая о другомъ помышляетъ?... Это значило-бы ужъ очень плохо отблагодарить такого человѣка, какъ ты!
-- Да, произнесъ Бенедикта хриплымъ голосомъ и провелъ рукой по лбу.
-- Ну, вотъ и самъ ты видишь теперь, что лучше мнѣ удалиться, что лучше такъ и порѣшить все.
-- Да... да, повторилъ онъ тѣмъ-же тономъ и вышелъ изъ кухни.
Валли поглядѣла ему вслѣдъ... Бенедиктъ, этотъ смѣлый, горделивый человѣкъ, уходилъ совсѣмъ растроеннымъ! Вѣдь онъ все, все предлагалъ ей, что могло, по его мнѣнію, высказанному въ простотѣ души, составить счастье любой дѣвушки... Но она не въ состояніи была объяснить себѣ, почему-же это въ ея сердцѣ нѣтъ ни чуточки любви къ человѣку, который столько добра для нея сдѣлалъ? А тотъ-то что? Тотъ, пожалуй, вовсе даже не думалъ и не думаетъ о ней... Да, но ужь такъ это все случилось!... И гдѣ-же найдется равный Іосифу по силѣ и красотѣ? Его образъ постоянно мелькалъ, носился передъ ней; она такъ ясно, отчетливо, даже теперь, видѣла, какъ онъ сбросилъ съ плеча окровавленную медвѣжью шкуру, какъ толпа обступила его, стала удивляться ему -- такому красавцу, силачу, какого и не сыскать!...