Онъ нѣжно провелъ рукой по ея рукѣ.
Валли, испуганная этой лаской, вырвала руку... Она почти задыхалась.
-- Понимаю теперь, чего ты хочешь, Іосифъ!.. Ты думаешь такъ: вотъ спасла она мнѣ жизнь, и я долженъ, изъ благодарности, полюбить ее и даже... съ Афрой разстаться... Нѣтъ, Іосифъ, и не помышляй объ этомъ... Ни за что!.. Клянусь, хоть я и жалкая, дурная, однако-же не настолько дурная, чтобы могла согласиться принять награду... незаслуженную, принять въ подарокъ сердце, какъ принимаютъ монетку на водку!.. И наконецъ, принявъ это сердце, я-бы... украла его у той, которой оно принадлежитъ. Нѣтъ, ужъ на такое дѣло Орелъ-Дѣвка не пойдетъ, хотя она и много дѣлала худаго на своемъ вѣку!.. Благодареніе Всевышнему, что на землѣ есть еще такое зло, совершить которое я не могла-бы... прошептала Валли, какъ-бы разговаривая сама съ собой, и, собравшись съ силами, вдругъ поднялась, чтобы уйдти въ хижинку, къ пастуху, который насвистывалъ тамъ какую-то пѣсенку.
Іосифъ вскочилъ и обхватила, ее своими крѣпкими руками.
-- Погоди, Валли! Ты должна прежде выслушать меня.
-- Нѣтъ, нѣтъ... проговорила она и вдругъ гордо выпрямилась. Губы ея даже побѣлѣли.-- Довольно, Іосифъ! Спасибо тебѣ... Намѣреніе у тебя было доброе, но... ты совсѣмъ не знаешь меня!
-- Постой, Валли! Говорю тебѣ -- погоди! Пойми-же наконецъ... Должна ты выслушать меня!
Онъ положилъ руку на плечо ея и устремилъ на нее такой чарующій повелительный взглядъ, что Валли пошатнулась, дрогнувъ какъ подрѣзанный кблосъ.
-- Ну, ладно... говори, почти прошептала она и, отойдя шага на три, въ изнеможеніи опустилась на камень, чтобы быть не такъ близко къ Іосифу.
-- Вотъ и прекрасно! Вижу теперь, что и ты можешь быть послушной...
Проговоривъ эти слова съ ласковой улыбкой, онъ растянулся на травѣ у ея ногъ, предварительно снявъ куртку, которую и подсунулъ себѣ подъ локоть, чтобы не быть совсѣмъ въ лежачемъ положеніи. Валли боялась смотрѣть на эту стройную фигуру и сидѣла неподвижно; глаза ея блуждали гдѣ-то... Она чувствовала горячее дыханіе Іосифа; лицо ея потемнѣло отъ тяжелой внутренней борьбы, но снаружи она казалась совершенно спокойною, даже равнодушною.
-- Ну, слушай-же, Валли, разскажу тебѣ все, ничего не утаю, началъ Іосифъ:-- Я тебя не терпѣлъ -- даже и тогда, когда еще совсѣмъ не зналъ тебя. Много ходило толковъ о тебѣ; говорили, что ты и груба, и дика,-- ну, и я такъ худо думалъ о тебѣ, что и встрѣчаться-то съ тобой мнѣ не хотѣлось. Однако, я сразу увидѣлъ, что ты красива, стройна, но... смотрѣть на тебя не хотѣлъ, а потому и старался избѣгать встрѣчи съ тобою.... Такъ-бы все и шло, но ты, столкнувшись съ Афрой, осрамила ее, -- ну, а этого я не могъ тебѣ простить, не могъ оставить это такъ! Слушай, сдѣлать что нибудь Афрѣ -- это значитъ то-же самое сдѣлать мнѣ, стоитъ ей почувствовать боль -- почувствую и я сейчасъ ударъ ножомъ въ сердце, потому что... ну, скрывать ужъ теперь не для чего!-- матушки нѣтъ... она проститъ мнѣ... Афра -- сестра моя.
Дрожь пробѣжала по тѣлу Валли, и она, совершенно растерявшись, глядѣла на Іосифа.
Помолчавъ съ секунду, онъ провелъ рукавомъ рубашки по вспотѣвшему лбу.
-- Я-бы долженъ былъ умолчать объ этомъ, но тебѣ нужно все знать... Конечно, ты вѣдь сохранишь это втайнѣ?.. Мать моя, передъ смертью, открылась мнѣ -- сказала, что она, до выхода замужъ за моего отца, еще въ Винчгау имѣла ребенка... Я далъ ей клятвенное слово, что буду заботиться, какъ братъ, объ этой дѣвочкѣ -- дочери ея. Вотъ, по этой-то причинѣ, я и взялъ Афру оттуда и устроилъ ее на постояломъ дворѣ въ Цвизельштейпѣ, чтобы она была поближе ко мнѣ. Мы обѣщали другъ другу хранить это втайнѣ... Намъ больно было-бы, еслибы о нашей матери стали злословить, тревожить ее въ могилѣ... Ну, понятно теперь тебѣ, почему я не могъ позволить обидѣть Афру? Я долженъ былъ наказать тебя, долженъ былъ защитить сестру мою... Вѣдь такъ?...
Валли сидѣла неподвижно, только грудь ея тяжело вздымалась -- и ей казалось, что вокругъ все вертится, даже глетчеры закружились... Да, все ей стало теперь ясно! И слова Афры у постели Іосифа -- понятны... Дѣвушка не могла тогда высказаться...
Валли подняла руки и крѣпко сжала ими голову свою, какъ будто она была не въ силахъ уразумѣть все это настоящимъ манеромъ... О, если это все правда, то какъ-же громадна вина ея!... Не безчувственнаго человѣка, опозорившаго ее изъ-за какой-то безстыжей батрачки, хотѣла она умертвить -- нѣтъ, она посягала на жизнь брата, который по-братски заступился за свою сестру!.. И если-бъ онъ погибъ -- Валли лишила-бы бѣдную сиротку послѣдней опоры въ жизни, сдѣлавъ это единственно въ порывѣ безумной ревности... О, Боже! что-же было-бы, если-бы Іосифъ въ самомъ дѣлѣ... погибъ?!... шептала она, чувствуя головокруженіе.