Закрывъ лицо руками, Валли сидѣла молча -- и только по временамъ глухой стонъ вырывался изъ ея груди.
Іосифъ, какъ-бы не замѣчая волненія ея, снова заговорилъ:
-- Ну и объявилъ я тогда во всеуслышаніе на Цвизельштейнскомъ постояломъ дворѣ, объявилъ при всѣхъ, что даю слово проучить Штроммингерову дочь, поубавить ея гордость, однимъ словомъ -- пристыдить ее такъ, какъ она пристыдила Афру. Вотъ мы тогда и сочинили собща ту штуку, только Афра тутъ не участвовала... Это было противъ ея желанія. Все пошло какъ по маслу, но когда я началъ съ тобой бороться -- или, лучше сказать, въ концѣ нашей борьбы, когда твоя прекрасная грудь прижалась къ моей и я поцѣловалъ тебя -- тогда... показалось мнѣ, будто въ груди у меня огонь вспыхнулъ!... Такъ какъ я слишкомъ долго относился къ тебѣ враждебно, то и не могъ тутъ-же шепнуть тебѣ объ этомъ, а потомъ, съ каждымъ часомъ мнѣ дѣлалось все хуже, тяжелѣе... Тотъ огонь пуще разгорался, онъ прожигалъ меня... Началась мучительная ночь. Я схватывалъ подушку, прижималъ ее къ сердцу, думая, что прижимаю тебя, но сейчасъ просыпался, громко звалъ тебя по имени и, наконецъ, не выдержалъ: вскочилъ, оставилъ постель -- мнѣ было душно, жарко въ ней...
-- О, замолчи! ты... убьешь меня, прошептала Валли... Она вся горѣла, но онъ, не слушая ея, пылко продолжалъ:
-- Живо я одѣлся и, не смотря на то, что была уже ночь, пустился бѣжать туда, прямо на Солнечную Площадку. Все говорить, что-ли?... Хотѣлъ я подъ окномъ твоимъ дождаться разсвѣта и потомъ стукнуть въ оконницу... Вотъ, думалъ я, стукну, а ты и выглянешь!.. И я ужъ видѣлъ тебя передъ собою: такая ты была прекрасная, нужды нѣтъ, что глазки еще сонные... Личико твое зардѣлось, ты глядишь въ изумленіи... Ну-ужъ тутъ-бы я схватилъ тебя за голову, сталъ-бы цѣловать и вымаливать прощеніе!.. Я-бы тысячу разъ повторялъ: прости меня, прости!.. Вдругъ, около самаго моего уха свистнула пуля, а другая почти сейчасъ-же врѣзалась мнѣ въ плечо... Пошатнулся я, а тутъ сзади кто-то наскочилъ на меня, пихнулъ -- и я кувырнулся за перила, полетѣлъ въ пропасть... Прощай, любовь моя, прощай все! Такъ я и порѣшилъ, но... пришла ты, спасительница моя, ангелъ мой; тебѣ стало жаль меня, ты вытащила погибающаго и потомъ ухаживала за больнымъ, заботилась о немъ... О, Валли!.. милая!...
И онъ бросился къ ногамъ дѣвушки. Сложивъ руки свои на колѣняхъ ея, Іосифъ воскликнулъ:
-- Я не въ силахъ отблагодарить тебя такъ, какъ-бы мнѣ хотѣлось! Но если-бы можно было соединить въ одну любовь -- любовь всѣхъ, Валли, всѣхъ нынѣ живущихъ и взаимно-любящихъ, то и такая любовь, по силѣ, была-бы все-таки слабѣе моей... О, какъ я люблю тебя!...
Тутъ сломилась вся сила Валли: какъ она ни крѣпилась, но уже больше выдержать не могла... Изъ груди ея вырвался страшный вопль, дикое отчаяніе охватило ее -- она оттолкнула Іосифа и, упавъ ничкомъ, прижалась лицомъ къ травѣ...
-- О, какое счастье ожидало меня! Теперь -- все... все погибло!...
-- Валли... Господи помилуй! Да не помѣшалась-ли ты?.. Что это съ тобой? Вѣдь мы-же любимъ... любимъ другъ друга... Чего-жъ еще? Все, значитъ, и ладно!...
-- Ахъ, Іосифъ, Іосифъ! Нѣтъ, не знаешь ты, что... намъ никогда не жить вмѣстѣ... Это невозможно! Вѣдь я -- осуждена, проклята... Не могу я быть женой твоей!... Ужъ лучше растопчи меня, пришиби скорѣй... Это я... я велѣла столкнуть тебя туда!..
Эти ужасныя слова заставили Іосифа вздрогнуть, но онъ все еще сомнѣвался, не хотѣлъ вѣритьне въ припадкѣ-ли безумія она проговорила это?..
Онъ былъ уже на ногахъ и съ ужасомъ глядѣлъ на нее.
Валли, стоя на колѣняхъ, обняла его ноги и зашептала:
-- Я любила тебя, Іосифъ! Полюбила я тебя, какъ только увидѣла, съ первой встрѣчи... И вотъ, изъ-за любви этой отецъ прогналъ меня на Гох-Іохъ; любя тебя, я подожгла тогда отцовскій домъ; любя тебя, три года пробыла я въ горахъ, голодала, зябла среди ледниковъ и готова была умереть, замерзнуть -- только-бы не быть женой другаго... Одна лишь ревность заставила меня такъ худо поступить съ Афрой -- вѣдь я была увѣрена, что она твоя возлюбленная; я думала, что она отрываетъ тебя отъ моего сердца!... Ну, и пришелъ ты ко мнѣ, наконецъ... Да, долго, страшно долго ждала я этой минуты!... Ты на танецъ пригласилъ меня, женихомъ явился... Я боялась, какъ-бы сердце отъ радости не разорвалось!... Вотъ, думала я, обнимешь ты меня, поцѣлуешь какъ свою невѣсту, а ты... на глазахъ у всѣхъ опозорилъ меня!... За любовь мою вѣрную, за всѣ муки, перенесенныя мною изъ любви къ тебѣ, за все, что я выстрадала -- ты срамомъ, стыдомъ отплатилъ мнѣ... Ну, тутъ ужъ я свѣта не взвидѣла, въ головѣ у меня помутилось -- и я сказала Викентію, чтобы онъ покончилъ съ тобой...