А поляки после его смерти вновь «кинули» казаков со всеми данными им обещаниями…
Справедливости ради стоит отметить, что королевич Владислав (сражавшийся при Хотине), может, и хотел сдержать отцовское слово, да только королевское слово в Речи Посполитой легко перебивалось решением сейма.
Слегка прозревшие казачки после несколько раз восстанут против поляков и каждый раз будут или биты, или условия мирных договоров окажутся неприемлемы для обеих сторон. Все кончится восстанием Богдана Хмельницкого, славными победами и тяжелыми поражениями, посольством к новому русскому царю – и принятием Левобережной Украины, включая и Киев, в состав России в 1667 году.
Вот только Андрусовский мир подпишут после тринадцати (!) лет войны, за время которой русские ратники прольют столько крови за единоверцев и мятежных братьев, сколько не пролили они ни в одной из войн семнадцатого века… Причем лить они ее будут и в боях все с теми же запорожцами! Точнее, с той частью их, кто в очередной раз изменит, предаст и нанесет удар в спину, как это было в битве под Конотопом…
Впрочем, справедливости ради стоит признать: большинство запорожских казаков после смерти Богдана Хмельницкого осталось с Россией, и под тем же Конотопом верные черкасы дрались плечом к плечу с московитами. В свою очередь, вместе с Выговским предателями станут лишь немногие казаки, и, чтобы увеличить численность своей рати, бывший шляхтич начнет верстать в нее всех подряд – под угрозой продажи в турецкое рабство в случае отказа…
Завибрировавший во внутреннем кармане телефон отвлек меня от тяжелых раздумий. Машинально достав мобильный и приняв вызов, я даже не посмотрел на экран, а после едва не оглох от эмоционального вскрика:
– Ты не представляешь, какой сон мне сегодня приснился!!!
Глава 2
Слава богу, без дождя.
Лето наконец-то начинает действительно походить на лето…
Я откинулся на тюк с соломой и глубоко вздохнул. Эскадрон отдыхает. А мысли мои невольно вернулись к тому, что еще пару дней назад произошло в шатре князя Михаила… Солдат тогда пришлось поставить перед фактом – мы остаемся. Стрекочут кузнечики. Солнце приятно припекает… А от рябящей зелени буквально болят глаза.
Красота…
Я был согласен с Шуйским, но мой командир – Делагарди.
А ведь молодой князь битый час доказывал шведу, что необходимо развить успех и направить все силы на Москву! Ведь именно сейчас у нас появился реальный шанс разгромить мятежников и поляков, закончив войну в ближайшем будущем.
Но генерал стоял на своем…
– Пойми, Михаил, сейчас нужно не развивать успех, а сохранить его! Ты мой друг и соратник, но я считаю, что сейчас неразумно идти на Москву. В конце концов, до того момента, пока здесь, – Делагарди махнул рукой в сторону Твери, – в нашем тылу, остается незахваченная крепость. А в ней собака Красовский со своим гарнизоном! Не боишься, что ударит тебе в спину, а, князь?
– Ляхов бояться – за свою страну не сражаться.
Скопин-Шуйский был серьезен, несмотря на кажущийся шуточным ответ.
– Я тебя понимаю, Якоб, твоим наемникам нужно платить, им нужна добыча. Но когда мы разобьем Тушинского вора и снимем с Москвы осаду, твои люди получат вдвойне, да даже втройне против того, что сумели бы взять в и так разоренной ворами Твери! Понимаешь?! А Красовский разве решится на вылазку с горсткой воров? Скорее он оставит Тверь и побежит на запад, с повинной головой к Сигизмунду… Знаешь, мне вторую ночь снится Георгий Победоносец, змея попирающий. Это ли не знак?!
Но генерал, несмотря на всю очевидность правоты князя, лишь отрицательно мотнул головой:
– Извини, Михаил. Я давно воюю и больше верю в солдатское упрямство и собственное чутье, чем в вещие сны. Вот, – он указал на меня, – в бою за правое дело каждый из них «победоносец»… Мы останемся под Тверью прикрывать твой тыл. Может, и крепость возьмем.
Лицо Скопина-Шуйского потемнело от негодования, казалось, что он сейчас сорвется и наговорит сгоряча много лишних слов. Генерал также весь подобрался и вытянулся, словно на параде, словно прямая спина и вскинутый подбородок помогли бы ему пережить грядущую бурю… Но урагана не последовало: Михаил лишь махнул рукой.
– Называй все своими словами, Якоб! Тверь нужна тебе на разграбление, чтобы утолить ненасытную алчность твоих наемников! Что же, плохо быть генералом, чье воинство служит только за злато?! Оставайся, Якоб. Оставайся… А я ухожу.