— Ну а что я могу сделать?
— Для начала поискала бы у мужа в кабинете. Почему нет? Кого ты боишься?
— Дине это не понравится.
— Тётке твоей? А она при чём?
Кира не ответила.
— Тьху-ты! — Николаева поджала подбородок так, что под ним повисло сразу несколько уродливых складок. — Получишь наследство и скажешь ей до свидания. Свободна. Пошли, чо ты!
Дверь в кабинет была заперта, и отпереть её было нечем. Выломать было страшно не только Кире, но и Николаевой. Вызвали слесаря. Он пришёл — пожилой, аккуратный, чисто выбритый, внимательно проверил Кирины документы, особенное внимание уделил прописке. Спросил, как так вышло — с запертой дверью. Кира объяснила, что муж умер, а ключа она не нашла. Тогда слесарь спросил, будет ли Кира менять замок, а когда узнал, что не будет, тихо предложил вскрыть дверь так, без лишней, как он выразился, грязи. И действительно: достал из чемоданчика набор отмычек и довольно скоро открыл. Платила ему Николаева: вздыхала, доставая из бумажника помятые купюры, бросала взгляды на Киру, подчёркивая, как много Николаева за неё отдаёт.
Кабинет Киру поразил. Он был словно из другого дома, из дома Дины: тяжёлая антикварная мебель, старинные, в трещинах, пейзажи с кораблями. Напротив массивного письменного стола стояла широкая обитая кожей кушетка. За столом возвышался шкаф с глухими дверцами и открытыми полками.
Да, такой кабинет мог бы быть у Дины, если мебель в нём была коричневой, а не серой. Даже пейзажи подчинялись общей гамме: небо и море на маринах были тусклыми, пасмурными, паруса потемнели от времени. Кира стояла среди предметов, покрытых остывшим пеплом.
Николаева протиснулась мимо неё и бросилась к столу, на котором стоял серебристый «Apple».
— Вот! — крикнула Николаева, захлёбываясь от счастья. Слеза из её голоса куда-то исчезла. — А ты говорила, ноутбука у тебя нет. Я этот взяла бы. Можно?
Ноутбук был Кире совершенно не нужен, но она ясно понимала, что сделает с ней Дина, если компьютер пропадёт.
— Нет, Ань, я…
Но Николаева уже ощупывала «Apple» дрожащими от жадности руками.
— Слушай, нет, я не могу…
Кира представила резкие выдохи и сильные отрывистые удары ногами. Вот только видение было мимолётным, и она не успела понять, кто и кого в нём бьёт.
Николаева нажала кнопку, экран засветился, и уголки её губ печально поползли вниз:
— Блин, тут пароль. Не знаешь, какой?
— Нет, не знаю, — сказала Кира с облегчением.
Николаева захлопнула крышку с такой силой, словно хотела сломать ноутбук.
— Ну и толку тогда от него? — сказала Николаева с досадой.
— У Димы там, наверное, были важные документы.
— Корчат из себя! Подумаешь!
Николаева продолжала свой лихорадочный шмон, её толстые пальцы трогали, ощупывали, дёргали пепельную мебель. В ящиках не было почти ничего: канцтовары, пустые бланки, неиспользованные записные книжки. В шкафу стояли папки с документами. На нижних полках, закрытых дверцами, обнаружились запасы чистого постельного белья, свёрнутый тюфяк и подушки.
— Чо, — хохотнула Николаева, — ссорились часто?
— А? — Кира не поняла, как постельное бельё в кабинете может быть связано с ссорами.
— Говорю, чего он тут-то себе стелил? Из спальни ты его, говорю, выгоняла?
Николаевой было весело, на её лице играла искренняя улыбка — от удовольствия, что в прекрасной богатой жизни Киры, оказывается, были неприятные моменты.
За другой дверцей шкафа обнаружился сейф. Николаева задумчиво пожевала губы, пытаясь понять, есть ли шанс с ним справиться, но, разочарованная, отступила:
— Вот блин!
И тут же кинулась к шкафу снова, потому что увидела на узкой полке над сейфом россыпь пятитысячных банкнот. Она сгребла, сколько достала, положила на стол. Ещё раз запустила руку на полку, прошарила все углы и вынула ещё несколько бумажек. Денег было много.
— Это чего ж? Это у него, что ли, на текущие расходы лежало? Чтобы далеко за ними не лазить? — спросила Николаева Киру. — Это сколько ж у него тогда в сейфе? Ну, я одолжу у тебя немного, да?