Поднимая тяжёлые сумки наверх, остановилась на первой ступени лестницы, перед «Стиговыми топями». Она узнала в толпе ещё одно лицо: в потоке мучителей, между ней и Хароном, блестели Димины чёрные глаза. Он стоял там, опустив голову, глядя исподлобья. Он именно стоял, Кира не видела его тела, заслонённого другими фигурами, но по слегка приподнятым плечам моментально узнала позу: ноги расставлены, руки в карманы, спина напряжена, голова неподвижна. Так он всегда стоял у окон, смотрел перед собой вдаль, не шевелился. Здесь, на картине, Дима тоже стоял, и рама была как будто большим окном, в которое он смотрел.
Она запихнула сумки под старую садовую мебель, спустилась вниз, заперла Псов в сарае, и только тогда позвонила Дине. На часах было пять утра. Светало.
Самым трудным было говорить, как раньше: тускло, бесцветно, без интонаций. Дина прилетела сразу, фурией пронеслась по дому, отперла кабинет, бросилась к сейфу. Кира тенью скользнула за ней и увидела распахнутый шкаф, сейф с открытой дверцей, а в нём — множество бумаг, и только одна полка, на которой, видимо, лежали деньги, была пуста. Плечи Дины поднялись и опустились, спина расслабилась. Но это движение — Кира прекрасно знала это — было обманчивым. Она собралась, сгруппировалась заранее. Дина развернулась, подняла руку быстрым, почти незаметным движением и дала племяннице короткую хлёсткую пощёчину. Кира испугалась, что не сможет сдержать слёз, не сможет реагировать так, чтобы Дина ничего не заподозрила, но опасения её были напрасными, сразу после пощёчины Дина ударила её в живот так, что перехватило дыхание и зрение почти пропало.
— Кто это был?
— Я не знаю, — задыхаясь, просипела Кира. От удара он сползала вниз по стене, обхватив руками живот. — Я проснулась. Показалось, кто-то в доме. Я слушала, слушала, не могла понять. Очень испугалась. Потом что-то сильно стукнуло, я пошла посмотреть, но кабинет был заперт. Я вышла во двор, хотела заглянуть в окно, но только увидела, как он кинул что-то через забор, потом подпрыгнул, перелез, и всё.
Дина брезгливо хмыкнула, ухватила Киру за волосы, слегка поддёрнула вверх, выдирая тонкие пряди и с досадой пнула её в бедро носком острой туфли.
20. Ты в чужой постели спал
Дина начала приходить в себя. Боль утраты отпускала, и она вернулась к прежним привычкам: снова стала недоверчивой, наблюдательной, устраивала внезапные проверки. Псы выучили команду «прячьтесь», а потом уже и без команды, заслышав мотор Дининого джипа, быстро и бесшумно растворялись в саду или проскальзывали в пристройку, скрывались за устроенной возле бассейна барной стойкой.
Несколько раз в неделю Киру забирали ужинать. Ей приходилось играть себя прежнюю, а она почти не помнила, какой была. Теперь, после ограбления, она стала чувствовать себя увереннее. Ей приятно было думать о том, что у неё теперь есть Псы и есть деньги: в сумке вора оказалось около пятисот тысяч долларов и двенадцать миллионов рублей.
Пятый ужин вышел необычным. Дине позвонили в самом его начале и, забрав Пашу и Костю, она уехала разбираться с рабочими вопросами. Лариска скисла: ей хотелось поесть и выпить, но нужно было ждать.
Алина вышла из-за стола, перебралась в стоящее у стены кресло, со вздохом облегчения сцепила руки на животе и откинулась на спинку. В последнее время она сильно располнела, живот надулся как-то неестественно, мешал сидеть и был похож на засунутый под платье и до упора надутый воздушный шарик. Лариса тоже встала, прошлась по комнате вдоль длинного стола, подошла к окну, занавешенному гардиной. Она была, как всегда, нелепо одета: атласная юбка плотно обтягивала живот и открывала начало толстых бесформенных ляжек и колени с обвисшей кожей. Лодыжки у Ларисы были до нелепого тонкие, и казались ещё тоньше благодаря массивным лабутенам на высоких шпильках, которые она носила в подражание Виктории Бэкхем. Волосы у неё были жидкие и неряшливые, улыбка лживая. Когда Лариска улыбалась, губы её вытягивались в тонкие нити, обнажая редкие мелкие зубы. При этом она прекрасно умела манипулировать людьми и делала это открыто и нагло, совершенно не заботясь о правдоподобности лжи, о сокрытии своих уловок.
Отодвинув гардину, Лариска какое-то время смотрела во двор, из которого уже выезжал Динин автомобиль, потом повернулась к Кире.
— Уехали, — обиженно мяукнула она. — Деловые, блин, такие. Помешались на своих стройках…
Кира кивнула. Ларискины глаза хитро прищурились. Ей было скучно, а Кира была удобной жертвой.