Обводя рамочкой этот квадратик, я подумал, что сказал бы Хаггард, начни ему задавать вопросы кто-нибудь вроде Гордеева. Как мог бы, написав сегодня, создать вчера целое генеалогическое древо фамилии реально проживших людей и наделить их собственной историей, реликвиями, воспоминаниями и именем, переходящим от отца к сыну
В следующем квадрате две даты: 1952 год и через черточку более точная — 14 августа 1966. Ниже название в кавычках: «Открытое пространство». Черточка вместила четырнадцать лет и четырнадцать же (ну кто еще будет меня упрекать в чрезмерном внимании к числовым совпадениям?!) жизней.
Соединенные Штаты Америки 1952 год. Форд Кларк, в общем, второй руки писатель, публикует роман «Открытое пространство». Герой романа — мальчишка, студент, бунтует против преуспевающего папы, против Большой Американский Мечты, против Американского Рая и всего Американского Образа Жизни. Того, к которому мы из нашего пепла светлого коммунистического будущего сегодня так рвемся. Истоки темы ясны: время морально проигранной войны в Азии, бунта «детей цветов» и так далее. Парень пишет прощальную записку, поднимается на крышу студенческого общежития и., нет, не бросается на мостовую. С собой у него армейская винтовка с полным магазином, из которой он открывает огонь по прохожим на открытом пространстве улицы. Четырнадцать трупов, прежде чем «бунтаря» снимают полицейские.
Это в романе. Реальность, городок Остин, штат Техас, 14 августа 66-го. Чарльз Джозеф Уайтмен, бывший сержант морской пехоты, никогда не читал романа Форда Кларка. Он вообще мало читал. Однако свое неоконченное письмо начал так: «Я не знаю, что заставляет меня оставлять эту записку…» Повтор — слово в слово. Далее изложение «близко к тексту». О разочаровании в жизни, о лицемерии окружающих, о ненависти к отцу, торговцу подержанными автомобилями… Плоская крыша, надежная «М-16». «Жми сосок милашки Мэри, парень, и она выплюнет свои двадцать «орешков» в полторы секунды!» Убитых — ровно четырнадцать, считая с нерожденным дитя в материнском чреве. Тридцать три раненых. Не знаю, соотносил ли кто-нибудь число раненых в романе и в событии, имевшем место в жизни. Наверное — американцы статистику уважают…
Оставим квадратное спокойствие и уверенность. Квадрат — вторая, по словам математиков, совершенная фигура. Первая же — треугольник. На одну прямую линию меньше, и вот уже из примитивной тупости Четырех появляется мистическая Троица как тройственная сущность природы Непознаваемого. В треугольниках я разместил не истории стопроцентных попаданий, а просто случаи прикосновений людей, которые, как и я, занимались делом складывания слов, к явлениям, что слабо объясняются с точки зрения рациональной науки.
Сейчас, я слышал, выходит масса литературы по этому поводу. Обрывки информации мне встречались даже в красивых новых газетах, разрозненных страничках, которые я находил после охотников в лесу. Но я-то начал интересоваться, когда отыскать что-либо было значительно труднее. Занимался недолго и неуглубленно. А потом почти четыре года и это забывал.
Случай «прежде уже полученного письма». Марк Твен утверждал, что, читая однажды письмо приятеля, с самых первых строк проникся уверенностью, что в точности такое получал несколько лет назад. Охотно делился воспоминаниями о феномене, сетуя, что «нигде его толком так и не использовал».
Предсказания. Тринадцатилетний Уильям Блейк, позднее известный писатель и художник. Во время посещения лавки гравера: «Мне не нравится этот человек. По его лицу я вижу, что его ждет виселица». Двенадцать лет спустя беднягу обвинили в подделке банкнот и повесили. Быть может, он был виновен на самом деле.
Пророчества собственной судьбы. Андрей Белый (Борис Николаевич Бугаев): «Я умру от солнечных стрел». Скончался от последствий теплового удара.
Юный поэт Леня Каннигиссер, приветствуя парадный выезд Александра Федоровича Керенского, увидел свой конец:
С необыкновенной легкостью, как хлопнуть пробкой шампанского, Леонид Каннигиссер застрелил страшного товарища Урицкого. Того самого, начальника петербургского ЧК. Каннигиссер «казнен по закону красного революционного террора». А четверостишие написано в марте 1917-го, когда и слов-то таких, как «предгубчека», в русском языке не водилось.
Вещие сны. Брет Гарт ночевал как-то на даче, которая прежде принадлежала Байрону. В первую же ночь явившаяся тень поэта указала Гарту старинный потайной ход, который требовалось починить для удобства привидения. Наутро ход, о котором Брет Гарт, засыпая, знать никак не мог, вскрыли, и там действительно оказались провалившимися две ступеньки. Не знаю, может, и починили тогда.
Даниил Андреев, сын писателя Леонида Андреева, сам писатель и философ. Статья 58–10, контрреволюционный червонец без права переписки. В тюрьме создана «Роза Мира» — новейшее философское учение, «ставящее Д.Андреева в ряд крупнейших мыслителей человечества». Теперь, значит, поставило, тогда просто посадило. Ладно. Скончался вскоре после освобождения, в 59-м. За несколько дней жаловался жене, что за ним начали являться «очень страшные. Они питаются моими страданиями». А перед самым концом ему приснился вдруг цесаревич Алексей. «Ты не представляешь, какой подвиг совершил Алексей во имя России!» Не монархист, никогда не интересовавшийся судьбой мнимо и истинно уцелевших членов царской семьи, описавший стройную систему расходящихся вниз и вверх от нашего Миров, Даниил Андреев покинул этот Мир в день, именуемый в святцах Днем Алексея, Божьего человека. Снова совпадения, которых я не смог миновать.
Стивену Кингу снится повторяющийся кошмар: он работает в душной комнате, а за чердачной дверью прячется сумасшедшая женщина со скальпелем в руках. Если он не закончит работу, она ворвется в комнату. И вот она врывается… (Источник: Найоми Ипел, «Сны писателей».) А еще у Кинга, самого высокогонорарного писателя современности, кроме романов ужасов, есть маленький рассказик «Текст-процессор». Это такая самодельная плохонькая ЭВМ, чтобы только-только на ней можно было писать тексты. Но будучи набранными, все пожелания и происшествия сбывались. Такое Емелино «по щучьему велению» в электронном американском варианте.
Дорисовав до этого свидетельства, я почувствовал, что больше не хочу. Не хочу и не могу. Скомкал всю геометрию. Зачем писал, чтобы пустой не жечь?
Меня вело, вело… Я едва смог доползти до койки. Отключился с мерзким ощущением себя в роли Буратино, который проткнул холст и по виду паутины и дохлых мух пытается понять, частичка чего ему показана.
Не прошло недели, как однажды вместе с машиной к подъезду прибыл заговорщически улыбающийся Вениамин. «Работы сегодня не будет, — объявил он, — а я повезу вас показывать подарок… ах, ты один? Ну, ладно, сам потом похвастаешься. Нет, сюрприз, имей терпение, через полчаса увидишь. Запомни, как «Отче наш» затверди — я не просто твой литагент, я твой продюсер, кормилица и поилица, заботник, чародей, прислуга за все, ангел-хранитель и он же Архангел Гавриил с огненным мечом, если будешь лениться!.. Короче, решено предоставить тебе кое-что поприличнее твоей угловой однокомнатной хрущобы».
Дом стоял в тишайшем Зачатьевском переулке, из окон видно монастырь. Две комнаты с длинным, как тоннель метро, коридором, штучной обстановкой и домашней техникой. Одних телевизоров три.
На кухне маленький для «монинг-ньюс» за завтраком и «ньюс-тунайт» за ужином, видеодвойка в спальне и шикарный панорамный «Панасоник» со стерсо-«ушами» в мебельной стенке. А комбайны, кухонные и прочие?! А явно только-только сделанный евроремонт?! А документы все чин по чину, без сучка-задоринки, комар носу не подточит?! На его имя. Движимое имущество и приватизированная недвижимость, ему лично принадлежащие. Вчерашним днем оформленные, только подпись поставить во всех местах, где полагается. Поставил… Вечером, проводив Вениамина, выписал на бумажку цифры, сколько все это стоит. Считая нули в итоге, подумал, как все-таки скромно стали жить пускай молодые и удачливые, но литераторы. Женя на переселение из «края тополей и помоек» в центр столицы реагировала своеобычно — лишь широко раскрыла глаза, но молчала так долго, что ему пришлось начать ее серые глаза целовать. В общем, ему и самому было не по себе, и он чувствовал, что решительное объяснение с «психологами» приближается. Разве он мог знать, каким оно будет?